Мистер Боулен с облегчением вздохнул.
— Очень хорошо понимаю тебя, старина. — В голосе его слышалось сочувствие. — Со всеми хоть раз в жизни случалось нечто подобное. Но теперь, после того как редакторы — а они знают что к чему — убедили тебя в том, что твои рассказы — как бы сказать? — несколько неудачны, нужно оставить это занятие. Забудь об этом, приятель. Забудь, и все тут.
— Нет, мистер Боулен. Это не так! Я уверен, что пишу хорошие рассказы. О Господи, да вы сравните их с той чепухой, что печатают в журналах, — поверьте мне, все это слюнявая невыносимая чушь… Меня это сводит с ума!
— Погоди, старина…
— Вы когда-нибудь читаете журналы, мистер Боулен?
— Извини, Найп, но какое это имеет отношение к твоей машине?
— Прямое, мистер Боулен, самое прямое. Вы только послушайте. Я внимательно просмотрел несколько разных журналов, и мне показалось, что каждый из них печатает только то, что для него наиболее типично. Писатели — я имею в виду преуспевающих писателей — знают об этом и соответственно и творят.
— Постой, приятель. Успокойся. Я все же не думаю, что мы сможем как-то использовать это.
— Умоляю вас, мистер Боулен, выслушайте меня до конца. Это ужасно важно.
Он замолчал, с трудом переводя дыхание. Он вконец разнервничался и, когда говорил, размахивал руками. Его длинное покрасивее лицо горело воодушевлением. Рот его наполнился слюной, и казалось, что и слова, которые он произносил, были мокрыми.
— Теперь вы понимаете, что с помощью особого регулятора, установленного на моей машине и соединяющего «отдел памяти» с «сюжетным отделом», я могу, просто нажав на нужную кнопку, получать любой необходимый мне рассказ в зависимости от направления журнала.
— Понимаю, Найп, понимаю. Все это очень занятно, но зачем все это нужно?
— А вот зачем, мистер Боулен. Возможности рынка ограниченны. Мы должны производить необходимый товар в нужное время. Это чисто деловой подход. Теперь я смотрю на все это с вашей точки зрения — пусть это будет коммерческое предложение.
— Дружище, я никак не могу рассматривать это в качестве коммерческого предложения. Тебе не хуже меня известно, во что обходится создание подобных машин.
— Я это хорошо знаю, сэр. Но, даже учитывая это, я думаю, вы не представляете себе, сколько платят журналы авторам рассказов.
— И сколько же они платят?
— Что-то около двух с половиной тысяч долларов. А в среднем, наверно, около тысячи.
Мистер Боулен подскочил на месте.
— Да. сэр, это так.
— Просто невероятно, Найп. Это же смешно!
— Нет, сэр, это так.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что журналы платят такие деньги всякому, кто… наваляет какой-то там рассказ! О Боже, Найп! Что же это такое? В таком случае все писатели миллионеры!
— Это на самом деле так, мистер Боулен! А тут появляемся мы с пашей машиной. Вы послушайте, сэр, что я вам еще расскажу, я уже все обдумал. В среднем толстые журналы печатают в каждом номере три рассказа. Возьмите пятнадцать самых солидных журналов — те, которые платят больше всего. Некоторые из них выходят раз в месяц, но большинство — еженедельники. Так. Это значит, что каждую педелю у нас будут покупать, скажем, по сорок больших рассказов. Это сорок тысяч долларов. С помощью нашей машины, когда она заработает на полную мощность, мы сможем захватить весь рынок!
— Ты, парень, совсем сошел с ума!
— Нет, сэр, поверьте, то, что я говорю, правда. Неужели вы не понимаете, что мы их завалим одним лишь количеством! За тридцать секунд эта машина может выдавать рассказ в пять тысяч слов, и его тут же можно отсылать. Разве писатели могут состязаться с ней? Скажите, мистер Боулен, могут?
Адольф Найп увидел, как в эту минуту в лице его шефа произошла едва заметная перемена. Глаза его засветились, ноздри расширились, на лице не двигался ни один мускул.
Он быстро продолжал:
— В наше время, мистер Боулен, нельзя особенно полагаться на статью, написанную от руки. Она не выдержит конкуренции в мире массовой продукции, типичном для этой страны, и вы это отлично понимаете. Ковры, стулья, башмаки, кирпичи, посуду, что хотите — все сейчас делает машина. Качество, возможно, стало хуже, по какое это имеет значение? Считаются только со стоимостью производства. А рассказы… рассказы тоже товар, как ковры и стулья, и кому какое дело, каким образом вы их производите, лишь бы они были. Мы будем продавать их оптом, мистер Боулен! И по более низким ценам, чем любой другой писатель этой страны! Мы завоюем рынок!
