Коллега-юрист вспоминал, как Авраам покидал бал — словно навсегда уходил из политики: с непокрытой головой, высокий, худой, в помятом пальто, наброшенном на плечи, один, в предрассветный час, по направлению к Капитолийскому холму>{195}.
От Линкольна как «своего человека в Вашингтоне» в Иллинойсе теперь ожидали только одного: содействия в получении правительственных должностей (то есть гарантированных и приличных зарплат), распределение которых по давней традиции зависело от новой администрации. Письма знакомых, родственников и просто избирателей штата посыпались на Линкольна задолго до инаугурации. Тесть, например, хлопотал за дальнего родственника из Миссури, который оказался «в затруднённых обстоятельствах», и просил Авраама помочь в получении должности клерка в «каком-нибудь» правительственном департаменте. Некая дама, радевшая за мужа, заканчивала письмо словами: «Если Вы запамятовали, кто я такая, спросите у своей Мэри»>{196}.
Многие не думали, что для исполнения даже самых скромных пожеланий мало было просто иметь представителя в Вашингтоне. Авраам не мог отказать, писал и передавал нужным чиновникам свои рекомендации, но выполнить большинство просьб не мог. Смысл его стандартных ответов соискателям прост: «Сделаю всё, что могу, но ничего не обещаю». Это была позиция Честного Эйба — в мае 1849 года Линкольн в одном из писем признавался: «До сих пор никого из рекомендованных мной не назначили ни на одну должность, значительную или незначительную, за исключением разве что нескольких настолько скромных, что на них не было других претендентов»>{197}.
Да что говорить о других, если ему никак не удавалось определить собственное политическое будущее. Заслуженное вознаграждение за предвыборные труды представлялось Линкольну в виде должности комиссара Главного земельного управления США — руководителя крупного правительственного департамента, ведающего распределением государственных земель. В управление традиционно назначались представители Огайо, Индианы, Иллинойса, сведущие в законах и проблемах богатых землёй западных штатов. Должность гарантировала заметное влияние (комиссар, например, решал, кому и как продавать государственные земли) и к тому же жалованье в три тысячи долларов в год (губернатор Иллинойса получал тысячу, а член Верховного суда штата — 1200 долларов). Комиссар мог проводить вожделенную партийную идею «внутренних улучшений» — например, способствовать выделению земель для набирающего темпы железнодорожного строительства. Наконец (а может, прежде всего), с этой ступеньки было удобнее шагнуть на новый политический уровень — в сенат. Именно таким путём пошёл предыдущий комиссар — знакомый по давней несостоявшейся дуэли демократ Джеймс Шилдс.
Проблема была в том, что у такой лакомой должности никак не могло быть единственного соискателя (всё-таки не нью-салемский почтмейстер!). Из одного только Иллинойса виги прислали рекомендации для нескольких кандидатов. Все они были знакомы между собой, имели влиятельных ходатаев, и поток писем, встреч и совещаний создал патовую ситуацию. Линкольн решился на благородный и вместе с тем практичный ход: чтобы оставить должность за представителем Иллинойса, он согласился первым отказаться от претензий на неё, если место будет гарантировано кому-то одному из однопартийцев-соискателей. И вот тут в игре появилась «тёмная лошадка» — Джастин Баттерфилд, юрист из Чикаго, служивший федеральным прокурором ещё при президентах Гаррисоне и Тайлере. Он был сторонником Клея и мог предоставить рекомендации самых именитых политиков, включая одного из наиболее авторитетных конгрессменов Дэниела Уэбстера>{198}. Главное же — его хорошо знал министр внутренних ресурсов, монументальный Томас Юинг, в ведении которого и были все назначения в Главном земельном управлении. Юинг считал Баггерфилда «одним из самых серьёзных юристов штата, к тому же специалистом по земельному праву»>{199}.
«Как же так, — негодовал Линкольн, — этот претендент не ударил палец о палец, чтобы способствовать победе Тейлора! Более того, он до последнего противился его выдвижению в кандидаты в президенты от вигов, предпочитая Клея. А раз так, то сотни вигов Иллинойса имеют на должность больше прав, чем Баттерфилд». Авраам напряг все свои силы и задействовал все связи: для него назначение такого соперника означало не просто личное поражение — это был провал самой идеи стимулировать политическую активность коллег по партии надеждой на получение влиятельных должностей
