Говорят, война — это месяцы скуки, перемежающиеся минутами ужаса. Война Чёрного Ястреба вылилась в рутину и трудности походной жизни: изнурительные переходы, несколько дней без подвоза продовольствия (в результате — засады на свиней и погони за курами), дисциплинарные взыскания. Капитану Линкольну приходилось отвечать за проступки своих парней. Однажды он попал под арест за то, что кто-то из подчинённых без его ведома стащил спиртное из офицерской части военного лагеря (бойцы провели такой весёлый вечер, что на утренней поверке были не в состоянии стоять в строю)>{38}.
Много позже Линкольн вспоминал о своём единственном военном опыте с иронией. Во время одного из выступлений в Конгрессе в 1848 году он критиковал попытки представить одного из кандидатов в президенты, Льюиса Касса, как военного героя. «В таком случае, — обращался Линкольн к конгрессменам, — я тоже военный герой. Я тоже сражался, проливал кровь и отступал. Как и Касс, я не участвовал в сражении, но, как и он, был рядом и видел поле боя — некоторое время спустя. Я, правда, не сломал свою шпагу в отчаянии от поражения, поскольку у меня не было шпаги, зато как-то раз я порядком попортил свой мушкет. Конечно, генерал Касс намного опередил меня в сборе черники, зато я, похоже, обошёл его в охоте за черемшой… Я тоже голодал и пролил немало крови в схватках — с москитами. Так что я не меньше, чем генерал Касс, могу претендовать на выдвижение в президенты»>{39}.
Впрочем, жестокие сцены Линкольну видеть приходилось. Однажды вечером он принимал участие в похоронах солдат, погибших в стычке с индейцами: «Красный свет от заходящего солнца освещал мёртвые тела. Они лежали головами к нам, и на макушке каждого отчётливо выделялось красное пятно размером с доллар — на том месте, с которого краснокожие сняли скальп. Это выглядело пугающе, к тому же красный солнечный свет, казалось, залил всё вокруг…»>{40}
Ополчение тогда собиралось на 30 дней, и когда срок истёк, рота была распущена. Большинство отправилось по домам, но у Авраама не было своего дома в Нью-Салеме, и он записался на службу ещё на месяц — уже рядовым в отряд разведчиков, за 21 цент в день. Потом ещё на месяц, снова рядовым. Наконец исход войны стал ясен, надобность в помощи ополчения отпала, и в июле Линкольн окончательно расстался с военной службой. (Война закончится через три недели; Чёрного Ястреба доставят к президенту Эндрю Джонсону, тот отправит вождя в почётную ссылку. Через 100 лет имя воинственного индейца и его портрет в качестве эмблемы возьмёт знаменитая хоккейная команда НХЛ «Чикаго Блэкхокс».)
Авраам возвращался, как сам потом писал, «вдохновлённый своей популярностью среди ближайших соседей». Кроме того, он обзавёлся новыми знакомствами. Одним из самых ценных приобретений на будущее стала дружба с Джоном Т. Стюартом (они вместе служили в отряде разведчиков>{41}), но всю его важность Линкольн поймёт только через несколько лет.
Нельзя также не упомянуть, что за службу Линкольну причиталось 124 доллара, что оказалось весьма кстати.
Однако была и оборотная сторона долгого отсутствия Авраама в Нью-Салеме: выборы, на которые он так рассчитывал, проводились в начале августа, и на агитацию времени почти не оставалось. Линкольн пытался наверстать упущенное, выступал по всей округе, везде, где только мог найти собиравшихся людей — собиравшихся не ради него, но по вполне житейским поводам, вроде публичных торгов. Авраам ходил тогда в видавшей виды соломенной шляпе, грубом пальто с короткими рукавами и комично маленькими фалдами, коротких брюках и тяжёлых чёрных ботинках, которые в то время называли «чугунами» или «утюгами». Между брюками и ботинками были хорошо видны синие носки>{42}. Но, несмотря на такой внешний вид, он завоёвывал симпатии слушателей — и словом, и, случалось, делом.
На ярмарке в Папсвилле, в 11 милях от Нью-Салема, Линкольн прервал свою речь, как только увидел, что на одного из его друзей бросились несколько местных драчунов. Он спрыгнул с фургона, бывшего его трибуной, пробился сквозь толпу к главному зачинщику, схватил его одной рукой за шиворот, другой за штаны и отшвырнул на «дюжину футов» (как утверждали очевидцы). «Мой друг, — объявил Линкольн нападавшим, — справится с любым из вас, но честно, один на один»
