Как уже говорилось выше, однозначности в подходе к облику самолета-штурмовика в руководящих кругах ВВС не было. Существовали различные подходы к определению функциональных возможностей, а следовательно, и составу оборудования, массы боевой нагрузки и ее номенклатуры.
В августе 1971 года заказчик выступил с требованием увеличения максимальной скорости самолета у земли до 1200 км/ч с 4-мя блоками НУРС Б-8 на наружных подвесках.
В связи с радикальным изменением требований заказчика распоряжением П.О. Сухого все работы в ОКБ по созданию легкого дозвукового самолета-штурмовика Т8 были приостановлены.
Идея создания современного самолета-штурмовика с момента ее появления на свет получила как горячих сторонников, так и не менее упорных противников. По мере углубления проработок проекта Т8 количество первых увеличивалось, а количество вторых сокращалось.
Так, З.А. Иоффе, генерал-лейтенант, начальник головного НИИ ВВС вначале был противником этой работы, но когда в начале 70-х годов он вышел в отставку, пришел на работу в ОКБ П.О.Сухого и возглавил отдел боевой живучести, его взгляды изменились. Он с большим энтузиазмом принялся за дело и с небольшим коллективом своих очень квалифицированных специалистов провел огромный объем работ по обоснованию и практическому воплощению всего комплекса боевой живучести на самолете Т8.
Генерал-майор М.К.Дубинский, заместитель командующего воздушной армии, базировавшейся в ГДР, после первого же знакомства с проектом Т8 стал его горячим сторонником и пропагандистом. Когда по состоянию здоровья Михаил Кузьмич не мог больше летать, он уволился из армии, пришел на работу в ОКБ П.О.Сухого и немало сделал для того, чтобы самолет-штурмовик стал реальностью.
Заместитель Главкома ВВС маршал авиации А.Н.Ефимов с самого начала работ по Т8 стал его опекуном. Ведь две звезды Героя Советского Союза он заслужил за боевую работу на штурмовиках Ил-2 во время Великой Отечественной войны. Позднее он был Председателем макетной комиссий и Государственной комиссии по испытаниям штурмовика Су-25.
Не сразу стал сторонником самолета Т8 и Главный конструктор всего семейства Су-25 В.П. Бабак. Работая в конце 60-х и 70-е годы в Министерстве авиапромышленности, он опекал семейство самолетов Су-17, Главным конструктором которых был соратник П.О. Сухого Николай Григорьевич Зырин. Владимир Петрович считал, что любимый им Су-17 решает все задачи, в том числе - поддержку сухопутных войск на поле боя. Изменению этой позиции способствовали успешно прошедшие испытания Су-25 в условиях Афганистана в 1980 году (но об этом чуть позже). А когда он с начала 1981 года, перейдя на работу в ОКБ П.О. Сухого, сам начал руководить проектированием и постройкой одной из модификаций Су-25, то стал самым большим приверженцем штурмовика.
Между тем дебаты специалистов ОКБ с заказчиком о максимальной скорости полета штурмовика разгорелись с новой силой. Генеральный конструктор и его подчиненные считали, что можно ограничиться скоростью 900 км/час. Была уверенность, что до такой скорости самолет может иметь безбустерную систему управления, которая могла бы стать одной из важных составляющих боевой живучести и надежности самолета.
Макет самолета ЛВСШ (18)
Заказчик же, как уже было сказано, требовал 1200 км/час (почти скорость звука у земли!).
В конце концов удалось договориться на значении скорости 1000 км/час (М = 0,82), и этот компромисс впоследствии привел к тому, что уже на серийном самолете появились бустера в канале элеронов.
Только в конце ноября 1971 г. ОКБ, руководимое П.О.Сухим, получило очередные уточненные тактико-технические требования ВВС к самолету Су -25, утвержденные заместителем Главнокомандующего ВВС М.Н.Мишуком и согласованные с заместителем Главнокомандующего Сухопутных войск П.Н. Лащенко.
Отныне самолет получил обозначение «легкий войсковой самолет-штурмовик» (ЛВСШ). Новая редакция ТТТ сохранила концепцию дозвукового самолета, но масса боевой нагрузки возросла до 1,5 т - 4,0 т соответственно для вариантов нормальной и максимальной нагрузки. Существенно изменился состав прицельно-навигационного оборудования