Реализуемые материальные стимулы существенно влияли на темпы освоения полётов в СМУ, особенно с поступлением реактивных самолётов и, безусловно, положительно сказались на повышении боевых возможностей.
С учётом мирного времени повысились требования к уровню образования офицерского состава. Это было связано с тем, что большинство лётного и технического состава обучалось в военное время. Требования к отбору кандидатов в лётные училища в военное время были не столь жёсткими, как после войны. Это относилось как к здоровью, так и уровню образования. В школы морских лётчиков принимали после 9 классов средней школы, для штурманов таких поблажек не делали, от них требовалось законченное среднее образование.
В соответствии с приказом Министра обороны СССР от 10 июня 1947 г. для всех офицеров с незавершённым средним образованием было организовано обязательное обучение в объёме средней школы. При гарнизонных домах офицеров сформировали учебные группы, набрали штат преподавателей и приступили к занятиям, для чего даже выделялся один из рабочих дней в неделю.
Постепенно стала набирать обороты так называемая политико-воспитательная работа. Ей стали придавать чуть ли не первостепенное значение. Тем не менее велась эта работа не совсем организованно, без признаков творчества и инициативы, хотя дежурные фразы об их необходимости раздавались постоянно. Существенному повышению интеллектуального уровня обучаемых подобные занятия, безусловно, не способствовали.
Постепенно присутствие на занятиях по марксистско-ленинской подготовке возвели в ранг обязательных, принуждали вести конспекты, на составление которых затрачивалась уйма времени, которое можно было потратить с большей пользой.
С тем чтобы выявить фактический уровень знаний лётного и технического состава и учесть при разработке программ, в 1949 г. организовали своеобразную тотальную проверку, получившую название зачётной сессии офицерского состава. Готовились к ней все, и довольно основательно: разрабатывались вопросники, составляли задачи и т.п.
Лётный состав проверялся в знании наставлений по боевой деятельности, боевому уставу ВМФ, инструкций экипажу по технике пилотирования и боевому применению самолёта, которым вооружена часть, в знании вероятного противника (а противниками были все), бомбометании, воздушной стрельбе, авиационной технике и других дисциплинах. Инженерно-технический состав проверялся в знании авиационной техники, наставления по инженер- но-авиационной службе и др. Весь офицерский состав, независимо от рода деятельности и служебных обязанностей, проверялся в знании общевойсковых уставов. Несмотря на вполне обоснованные опасения, результаты зачётных сессий оказались довольно удовлетворительными, а уровень знаний документов не так безнадёжно плох, как предполагалось.
В последующие годы зачётные сессии проводились довольно часто.Трудно судить, приносили ли они пользу, поскольку существовали различные мнения, но их серьёзным анализом никто не занимался.
Функционирование воинских коллективов не мыслилось без партийных и комсомольских организаций. По некоторым сохранившимся данным партийно-комсомольская "прослойка" личного состава ВВС ВМС достигала 65-70 %. После войны количество членов партии и комсомольцев постепенно возрастало, политорганы отслеживали и курировали этот процесс. Повсеместно по указанию сверху утвердилась практика назначений на должность командира звена (отряда) и естественно выше только членов (кандидатов) КПСС и ВЛКСМ. Получили практику самые дикие инициативы: командиров эскадрилий стали избирать секретарями партийных организаций, включать в члены партийных бюро частей и т.п. Создавалось впечатление, что им больше нечего делать, а ведь аварийность в эти годы приобрела угрожающие масштабы. Партийные собрания того периода представляли своеобразный ритуал и являлись закрытыми, причем часто независимо от повестки такого мероприятия. Порой, чтобы "допустить" беспартийного командира эскадрильи на партийное собрание, его объявляли "открытым", что представлялось верхом фарисейства.
