Алгоритм. Что сейчас будет делать в этой ситуации неживая программа, Улисс понимал. Сторожевик должен, просто обязан ослабить хватку. Ну же!
Есть! При разнице потенциалов воздействия, количество прилагаемых к противодействию усилий прямо пропорционально силе воздействия. Другими словами – где сильнее давят – туда и бросай все силы. И щупальца начали потихоньку перемещаться в сторону обнаружившего непонятный объект «поршня».
И Улисс рискнул. Всем, что есть. Почти. Он отпустил почти все импульсы, которые он еще контролировал, оставив только тоненький слой, исчезающий с каждой секундой. Еще немного – и дымка сторожевика доберется до него. А что дальше – не знает никто….
И сторожевик поверил. Поверил в свою победу. Записал в свой реестр, что противник номер один почти неопасен, побежден и сдался. Тут уже много сил не требуется….
И приподнял свою защиту.
На секунду, на долю секунды. На исчезающе малый миг. Но Улиссу хватило. Великая вещь – конкретно поставленная задача.
Как только перед ним просветлело, он бросил вперед все, что имел. Всю ту источенную бесконечными атаками защиту, которая у него еще оставалась. Бросок!
И небрат не успел. Расходящиеся щупальца не смогли мгновенно сменить направление. Сторожевик еще успел отдать команду на смену приоритетов, но перегруженные двумя противниками каналы не справились. Вернее, справились, но поздно, слишком поздно. Всего лишь три щупальца наложились на выскальзывающую из-под смертельных объятий оболочку из случайных импульсов, прошили ее насквозь, но нашли только слабый информационный след, говорящий о том, что здесь только что побывал почти побежденный клубок непонятно чего, который … исчез. Искать его в море каналов, вход в который перекрывал сторожевик, было делом заведомо безнадежным. У небрата остался только один противник.
Жалко, что в мире импульсов не получается кричать – от радости Улисс бы сейчас заорал во все горло. Даром что он – искусственная натура….
* * *
– Пап, все, – Сашка откинулся на кресле и смахнул со лба непослушную прядь волос, которая его доставала все это время. Нет, вот теперь он точно понимает, почему все прогеры вроде и лохматые, а на лоб у них ничего не свисает. – Пап, кончилось. Привет следилке.
– Что ты имеешь в виду? – отец развернулся на соседнем кресле и посмотрел на Сашку.
– Я с ней прошел по всем внутренним каналам, которые могли быть доступны с моего уникомпа. Ну, как ты говорил, чтобы проверить, не побывало ли там наше временное несоответствие из отчета. Проверил все кабели. Что-то даже нашел под конец. Там, вроде, даже прослеживалась временная ошибка по пути к центральному инфохранилищу.
– Инфохранилищу группировки ООМ? – уточнил отец.
– Нет, – мотнул головой Сашка. Непослушная прядь, мокрая от пота, тут же шлепнулась обратно на глаза, Сашка раздраженно опять откинул ее наверх. – Планетарному. На оомовскую группировку прямого канала же нет. Там на двух этапах всю информацию с уникомпа на уникомп надо переносить на жестких носителях. Да ты же сам знаешь, зачем спрашиваешь? Проверяешь?
– Проверяю, – с усмешкой согласился отец. – Давай дальше, что случилось?
– Случилось то, что наша временная ошибка добралась до фильтра-антивируса на входе. Ну, и следилка – тоже.
– И чего? – сделал большие глаза отец.
– Да ну тебя, – обиделся Сашка. – Ты же все знаешь. Чего прикалываешься?
Но отец даже не подумал изменить выражение лица, и Сашке волей-неволей пришлось продолжить.
– У нее же параметры поиска-то активные, ну вот он, фильтр этот, ее как враждебный объект и оценил.
Он посмотрел на все еще ожидающего ответа отца и закончил.
– В общем, сожрал он нашу следилку, я даже сделать ничего не смог.
– И хорошо, – успокоился отец.
– Чего хорошего? – не понял Сашка. – Он же ее не только уничтожил, он же все ид-коды себе сохранил. За мной же придут сейчас. Шутка ли: попытка проникновения в центральное планетарное инфохранилище.
– Хорошо, что он ее сожрал, – соизволил, наконец, пояснить отец. – Это значит, что если что-то и было, то это что-то, раз оно нам не попалось, точно добралось до фильтра-антивируса. А там у них такая зверюга стоит, не дай Космо-Бог попасться, я даже плохо представляю, кто им ее делал. Очень серьезная штука.
