Настя молчала. Она сейчас не могла признаться в этом даже Маше, но в последнее время ей иногда тоже было немного не по себе рядом с Евгеном.
— И, знаешь что ещё Насть? — добавила Малиновская уже совсем тихо. — Можешь считать это просто плодом моего разыгравшегося воображения, но на тренировке мне реально показалось, что Евгений хочет меня убить. Он потому меня и выбрал — как самого слабого соперника. И я имею в виду не только мою магическую силу, но и степень дальнейших последствий. Он не рискнул выбрать никого из парней — естественно! Он не выбрал тебя (думаю, не нужно объяснять, почему), и Таню тоже проигнорировал — полагаю, в случае неудачного стечения обстоятельств он не хотел бы лишний раз осложнять свои отношения с Бирюком. Остаюсь только я.
— Ты хочешь сказать, что он — трус? — прямо спросила Настасья, глядя Маше в глаза.
— Я лишь хочу сказать, что он поступает очень хитро, и делает это так, что к его действиям практически невозможно придраться, — ответила Маша. — Пожалуй, я возьму себе вот эту, — она показала на блузку небесно-голубого цвета. — Кажется, она больше всего подходит к моим джинсам. Да и стоит недорого.
Девчонки вышли из примерочной и отправились в очередь к кассам, чтобы оплатить покупку. Малиновская обшаривала глазами магазин, ища приглянувшегося ей парня, но того нигде, кажется, не было. Пока она размышляла о том, стоит ли расстраиваться по этому поводу, Настя прервала её мысли:
— Буду с тобой откровенна: я попыталась поговорить с Евгеном на эту тему. Он сначала хотел перевести всё в шутку — ну вроде как «что ты чушь какую-то несёшь, это всего лишь постановочный бой был, а ты пытаешься найти в пустом ведре двойное дно» и всё в таком же духе. А потом, когда я немного поднажала, чего-то раскричался, вспылил, короче, мы даже поругались немного из-за этого. Странная реакция, правда?
Кассирша, уложив новоприобретённую покупку в фирменный пакет, вручила его Малиновской. Та, поблагодарив, расплатилась, и подруги вышли из бутика в атриум ГУМа на втором этаже.
— Я уже и сама во всем запуталась, — вздохнула Маша. — То ли наши догадки — полнейший бред, то ли я даже и не знаю, чего ещё предположить.
Они пошли бродить по ГУМу дальше, разглядывая красочно оформленные витрины дорогих магазинов, пока не спустились, наконец, к знаменитому фонтану на первом этаже и присели отдохнуть на скамейку. Мария любовалась на фонтан и смотрела, как маленькие дети суют в него свои крохотные ручонки, подставляя их под струи бьющей воды, и визжат от восторга, мокрые и счастливые. Настасья же задрала голову вверх, рассматривая навесную прозрачную галерею-потолок из хитросплетенных ажурных конструкций, через которую виднелись кусочки синего неба. И думала, думала, думала…
После окутавшей город июньской жары гораздо более прохладный, чем обычно, месяц июль не воспринимался москвичами как особое разочарование. Зарядили сильные, почти тропические дожди, которые, в принципе, были для Москвы довольно редким явлением, а тут хлестали практически каждый день. Но все, напротив, были даже немного рады отдохнуть от удушающего пекла, тем более что прогноз синоптиков обнадеживал — август обещал стать самым жарким месяцем этого лета.
Дорога до Нифльхейма занимала теперь немного больше времени, потому что передвигаться по тропинкам частично затопленного леса стало гораздо труднее — все они превратились в сплошное месиво из растоптанной грязи. После таких походов по возвращении домой приходилось постоянно мыть обувь. Однако, как только друзья пересекали Портал, наблюдалась совершенно иная картина — в Кленовом лесу и окрестностях замка всегда было тепло, сухо и солнечно. Лесной тракт, шедший сквозь чащу, также находился в полном порядке, — он был хорошо видимым, чистым, и вполне проходимым. Как позже объяснил им Флавиус, хотя смена дня и ночи была синхронной в обоих мирах, однако того же самого нельзя было сказать о погоде. В долине Карнимирии (впрочем, как и в остальных местностях этого мира) не было смены времен года, поэтому над башнями древней Твердыни почти всегда светило солнце, а в полях царило вечное лето. Дожди здесь, разумеется, тоже шли, иначе бы вся растительность погибла от засухи, но гораздо реже, чем в нашем мире, и, в основном, по ночам.
