— Да, вполне, — Сильфида тоже тяжело дышала, но выглядела, кажется, целой и невредимой. — Мощность магии ведь была не смертельной, как мы и уговорились. Просто я не ожидала…
— Ты победил её! — потрясенно произнёс Флавиус.
— Ну, наверное, — неуверенно ответил Антон.
Все голоса вокруг разом смолкли. Кажется, до каждого только сейчас действительно дошло, что Антон на самом деле фактически выиграл поединок. Сильфида не устояла, упав, — и бой прекратился.
— Это нечестно! — заорал Евген. — Он выиграл этот бой хитростью. Сильфида просто не была готова защищаться. Она сама только что об этом сказала!
— И, тем не менее, он его выиграл, — возразил ему Семён.
— Благодаря лишь жульническому приёму, но не превосходящей силой магии! — не унимался Евген.
— Вообще-то они не обговаривали разрешенные способы атаки, — напомнила Малиновская. — И что же он, по-твоему, сделал нечестно?
— Не исключено, что она ему просто подыграла.
— У них был уговор, — голос Алексиса легко перекрыл голоса остальных. — Тот, кто упадёт первым — считается проигравшим. Все честно. Сильфида, как ты считаешь? — обратился он к Бессмертной.
Множество глаз тут же повернулось к ней.
— Правила определенно нарушены не были, — Сильфида, казалось, все ещё не могла прийти в себя, но все поняли, что же именно её потрясло, когда она произнесла: — Антон, ты… первый Бессмертный, который сумел победить меня за последние девятьсот лет. Ты поистине великий маг! Мой лучший ученик. Я… я горжусь тобой!
Антон лишь смущённо улыбнулся в ответ.
Некоторую торжественность момента вновь подпортил Евген.
— Я буду оспаривать это решение. — процедил он сквозь зубы.
— Господи, ты когда-нибудь заткнёшься? — в тон ему осведомилась Малиновская.
Сильфида положила свою хрупкую руку ей на плечо, словно призывая к спокойствию, и сказала:
— И с кем же ты хочешь сразиться? — в её голосе звучала легкая ирония.
— Раз уж Антон победил тебя, тогда я вызываю на поединок Флавиуса! — глаза Евгения гневно сверкнули.
— Я принимаю твой вызов, — ответил Флавиус. Кажется, он даже немного рассердился от такой наглости.
— Только, ради всего святого, давайте не будем устраивать этот бой прямо сейчас! — взмолилась Настасья, вставая между ними. — Все очень устали за сегодняшний день. Женя, прошу тебя, давай отложим поединок хотя бы до следующих выходных!
Евгений глубоко задумался, вероятно, размышляя, не слишком ли унизительно будет дать согласие на такое предложение.
— Ну ведь Флавиус от тебя никуда не денется, — продолжала Настя, — пожалуйста!
— Хорошо, — наконец согласился Евген. — Пусть будет так. Отложим ровно на неделю день моего триумфа.
Пока никто ничего не успел возразить, он развернулся и, преисполненный гордости, направился в замок. Если бы в этот момент он посмотрел на свою возлюбленную, то увидел бы, как Настасья, выдохнув, перекрестилась — хотя бы одна спокойная ночь ей сегодня гарантирована.
Антон никак не мог уснуть. Он долго ворочался в кровати, переворачиваясь то на левый бок, то на правый и, хотя в спальне стояла абсолютная, звенящая тишина, сон упорно не хотел к нему приходить. Он встал, раздвинул тяжелые пыльные портьеры и посмотрел в окно. Одинокая полная луна стояла прямо над соседней башней, а в нескольких десятках метров от неё дремала, увенчанная снегами, вершина Расстегайны. Наступившее ночное безмолвие не тревожил ни единый, даже самый еле слышимый звук.
Антон стоял так довольно долго, пока, наконец, не подошёл к резному комоду, порылся в нём немного и извлек оттуда свой маленький фонарик на батарейках, который он всегда оставлял здесь на всякий случай — электричества в замке, разумеется, не было (Таня не в счёт), а каждый раз разжигать свечи представлялось не совсем удобным. Он тихонько приоткрыл дверь спальни и вышел в длинный каменный коридор. Надо пройтись. Да, именно. Хотя он сегодня безумно утомился, но, видимо, как раз поэтому сон никак не одолеет уставшую голову.
Подойдя к краю резных перил, он посветил вниз. Коридоры-балюстрады здесь образовывали нечто вроде опоясывающего весь замок лабиринта, куда выходило множество дверей, с огромным, плохо освещённым колодцем-трубой посередине, просматривающимся, однако, до самого первого этажа. Так обычно выглядят некоторые московские подъезды в каких-нибудь старых домах в центре Москвы, когда лестничные пролеты лепятся по самому краю массивных стен, образуя в центре пустоту. Антон направил луч света в подлестничное пространство, потом поводил им по сторонам и решил фонарик выключить — слабое свечение от пальчиковых батареек темноту не пробивало а, напротив, лишь слепило глаза, мешая сориентироваться.
