Аутодафе - страница 81
Но с Бомелеем коса нашла на камень…
Бомелей был битым волком, не раз избегавшим ловушек и капканов. Уроженец Вестфалии, доктор вдоволь поколесил по Европе, спасаясь от католической инквизиции. До приезда в Московию жил в Англии, получил докторскую степень в Кембридже, успешно сбывал придворным королевы Елизаветы лечебные и приворотные зелья, магические эликсиры, заговоренные амулеты, составлял гороскопы – на удивление точно сбывавшиеся.
Но в конце концов и в протестантской стране, куда инквизиции хода не было, земля загорелась у чернокнижника под ногами. Слишком часто и регулярно умирали загадочными смертями враги клиентов Бомелея… Отъезд в Москву стал очередным бегством.
В общем, опыт ухода от преследователей доктор имел богатый. И явившиеся в его дом опричники Богдана Вельского обнаружили лишь опустевшее гнездо. Из допроса слуг выяснилось, что доктор раздобыл на какое-то чужое имя подорожную до Риги, прихватил нажитые неправедными трудами драгоценные каменья да золото – и исчез. Ни одну из застав человек с его приметами не проезжал… Старухи-ведуньи, захваченные Осетром в Тотьме и содержавшиеся в подвале Бомелеева дома, исчезли еще раньше.
Имя, вписанное в подорожную, слуги не знали. Русским языком доктор успел овладеть в совершенстве. У беглеца были все шансы незаметно покинуть страну.
Ни преследователи, ни сам «волхв Елисей» не догадывались, что подьячий Посольского Приказа, оформивший доктору подложные документы, работал на новгородского инквизитора Гаврилу Ртищева…
Захватили и беглого Бомелея, и его ведуний в Пскове люди Ртищева. Подорожная так и была составлена, чтобы путь беглеца привел в ловушку… Богдан Бельский попытался наложить руку на пленника, но наследник Иван заявил, что сам займется делом чернокнижника, и самодержец поддержал сына.
…Допрос «волхва Елисея» Ртищев вел лично. И строго наблюдал, чтобы в пытошной избе доктор никого не сумел прельстить бесовскими искушениями и чтобы каты не перестарались – не замучили узника раньше времени.
Палачи старались в меру немалых своих умений, но маг упорно молчал. Редко кто мог выдержать дольше двух-трех дней допроса – Бомелей молчал неделю. И вторую. И третью. Ему вывернули на дыбе руки и ноги – он молчал. Измочалили спину кнутом – он молчал. Привязав к бревну, поджаривали на медленном огне – доктор так и не произнес ни слова.
Уже в Москве обезглавили стольника Захарьина и других «заговорщиков», уже погиб лютой смертью архиепископ Леонид, а допрос Бомелея так и не сдвинулся с мертвой точки. Порой Ртищеву казалось, что пленник попросту не чувствует боли. А истерзанное его тело заживает подозрительно быстро…
Заговорил доктор спустя три месяца – сам. Обратился к Ртищеву перед началом очередного допроса и сказал, что расскажет всё. Наедине… Гаврила, ожидая какого-либо подвоха, всё же подстраховался – два глухонемых палаческих подручных в пытошной избе остались.
Тайна небывалого упорства доктора оказалась проста – крохотные, из воска скатанные шарики, прилепленные в промежутках между зубами. В каждом содержалась малая толика некоего зелья, позволявшего не чувствовать боли, успешно справляться с любой болезнью и быстро заживлять тяжелейшие раны…
Неделю назад Бомелей раскусил последний шарик – и действие его истекало. Чернокнижник предложил Ртищеву свое зелье в любом количестве – в обмен на жизнь и свободу. А пыткой, дескать, у него секрета не выведать – потому что остался еще один шарик, со смертельным ядом. Ядом, кстати, может оказаться и чудодейственная панацея – при передозировке. Очень удобным ядом – действующим даже через кожу и не оставляющим видимых следов отравления, лишь стократно усиливающим любую хворь…
Бомелей не сомневался, что Ртищев согласится на сделку. Даже намекнул, какие твари, очень похожие на людей, служат источником сырья для чудо-снадобья. И заклинал пуще глаза беречь схваченных вместе с ним старух-ведуний…
Ртищев раздумывал три дня… Было о чем… Раскрылся секрет небывалого влияния на царя Бомелея (и Субботы Осетра, сумевшего взять доктора за глотку): лиходей в буквальном смысле играл здоровьем Грозного, давно подверженного многим застарелым хворям, и при этом в своих гороскопах удивительно точно предсказывал царские болезни. Ртищев мог легко и просто продолжить ту же игру, стать первым человеком в государстве – первым после царя, разумеется…
