Архимед не успел ответить. В класс ввалились Ника с Басей, неся на пластиковой тарелке горку круглых булочек, издалека похожих на спелые персики, и литровый пакет апельсинового сока.
— Ты с нами, Фил? — Словно в шутку, бросила Ника.
— Да, с нами.
На слова Сереги девушка пожала острыми плечами. С нами, так с нами. Ей-то какое дело? Раз Серега сказал, значит, так надо.
Учителя считали главным талантом Архимеда — его способность к физике. Он запросто решал задачи, над которыми ломали голову студенты четвертого курса МИФИ, и не занимал на всероссийских олимпиадах ниже второго места. Сверстники же уважали его за умение быть главным. Он командовал не навязчиво, без надрыва. Просто говорил, как надо — и все соглашались. Ни одно решение в классе не считалось окончательным, пока Серега не соберет лоб в гармошку и не кажет: «Принято!». А еще он был зачинщиком всех школьных КВНов, чемпионатов по компьютерным стратегиям, поездок за город и отчаянных авантюр. Например, приведение Михаила Ломоносова, гулявшее с месяц назад по ночным коридорам гимназии, принадлежало авторству Архимеда. К счастью для него, учителя об этом не догадывались.
— Тоже бери! — Сказала Ника Филу, ставя тарелку на стол.
— Спасибо, — Ответил тот.
Пакет с соком выпал из Басиных рук и шлепнулся на пол. Ника, моргая густо подведенными глазами, медленно села на колени Сереги. Правда, тут же вскочила, как ужаленная, и залилась свекольным румянцем.
«Влюблена, — машинально отметил Фил. — Но скрывает».
Он выбрал булочку попузатее и откусил от нее едва не половину. Организм после пытки под яблоней требовал пополнения запаса горючего.
— А сок можно? — Нахально спросил аутист.
— На, — Пискнул Бася, заворожено наблюдая за его трапезой.
— Премного благодарен!
— Все, хватит! — Архимед решительно хлопнул ладонью по столешнице. — Выкладывай. Мы слушаем. Что с тобой случилось, и как это связано с Аршиновой?
— Дай дофую! — Возмутился Фил.
— Потом! — По части отбирания булочек у Архимеда было куда больше опыта, чем у его нелюдимого одноклассника. Поэтому недоеденный сдобный персик мгновенно телепортровал на тарелку. Фил обреченно вздохнул и принялся рассказывать.
Подаренные Серебристым Псом способности давали одно серьезное преимущество — они безошибочно подсказывали, кому можно доверять, а кому нет. Сереге, Басе и Нике было можно. Даже нужно. С ними Фил куда быстрее во всем разберется и спасет Настю. Это казалось ясным, как закон Архимеда. Не Архимеда, сидевшего напротив, а того, который сумел определить, из чистого ли золота сделана корона тирана Сиракуз.
Рассказ Фила сопровождался Басиными возгласами «Фигасе!» и Никиными «Ой, мама!». Когда речь зашла о Серебристым Псе, Серега не выдержал.
— Врешь!
Тогда Фил снял очки и уставился на него разноцветными глазами. Правым — зеленым, левым — синим.
— Не вру!
— Это не линзы! — Заявила опытная Ника.
Сама она перебрала весь ассортимент московских оптик. В каких только линзах Ника не являлась на уроки. В желтых, с вертикальными зрачками; в красных, как у альбиноса; в белых, делавших ее похожей то ли на зомби, то ли на пришельца с враждебной планеты.
Эксперименты Ники чуть не стали причиной инфаркта пожилой математички. Увидев свою ученицу с глазами, лишенными радужек, она схватилась за валидол и полетела к директору гимназии. Алевтина Павловна, засуженный педагог России, профессор математики и член Российской Академии наук, потребовала, чтобы тот, не медля, подписал приказ, запрещающий ученикам являться на занятия в цветных линзах. Иначе, она уходит на пенсию. Эдуард Венедиктович, будучи большим либералом, долго сопротивлялся. Говорил о свободе выбора подрастающего поколения и современной модели воспитания. Но стоило ему один раз взглянуть на белоглазую Нику с неровно подстриженной копной черных волос, как приказ оказался тут же подписанным и вывешенным на главной странице школьного сайта.
Фил подробно пересказал события последних двух дней. Умолчал только о настоящих свойствах Серебристого пса. Версия звучала так: «Фигурка снимает аутизм». Ничего больше. Пока подарок Насти болтается у него на шее — он нормальный человек. Фил прекрасно понимал: вряд ли кому-то из них будет приятно чувствовать себя открытым файлом. Сомнение, страх, радость, любовь, ненависть — все в свободном доступе.
