Версия интересная, но не так-то просто было привести Аттилу в восторг. Он общался с римскими императорами и не испытывал к ним особого почтения. Он был атеистом, и наместник Бога на земле был для него наместником того, кого не существовало, по крайней мере, для него. Нельзя же допустить, что папа за десять минут обратил его в свою веру!.. Аттила увидел великого человека, который произвел на него сильное впечатление, это несомненно. Но о смиренном послушании и речи быть не могло.
Еще один вариант: Лев помог Аттиле обрести мир с самим собой, пробудив в нем чувство человечности.
Это также похоже на чудо. У Аттилы уже были проблески гуманизма между двумя истребительными кампаниями. Были Труа, Орлеан и Париж, но они не предотвратили Каталаунских полей, а проповеди Льва не спасли Аугсбурга!
Нет, ключ к разгадке не здесь…
Было и еще одно об яснение, поэтическое, сентиментальное, очаровательное, идиллическое: дар Елене. Объяснение, предложенное в итальянской легенде и не подкрепленное ни одним историческим документом.
В окрестностях Мантуи жила молодая римлянка, красивая и чистая, набожная и милосердная. Ее вера победила все страхи, и она осталась одна в семейной вилле, когда родители бежали, узнав о приближении гуннов. Аттила проезжал мимо в сопровождении очень небольшого эскорта — такое случалось часто — и захотел сделать привал, перекусить и немного отдохнуть. Юная девушка вышла к нежданным гостям, с милой улыбкой пригласила Аттилу в дом и стала ему прислуживать. Аттила был столь ею очарован, что попросил накормить своих людей в соседней большой комнате и остаться поговорить с ним наедине. Девушка согласилась, и они разговорились. Она сразу поняла, что перед ней был ужасный император гуннов, и поразилась его учтивости.
Она сказала ему, что она христианка и намерена посвятить свою жизнь служению Господу. Ее Бог есть Бог Мира, Добра и Всепрощения. Зачем же он, Аттила, несет людям войну, мучения и смерть? Чувствуя себя смущенным перед такой невинностью и отвагой, император ответил, что ведет себя так только потому, что он Бич Божий и должен выполнять свое предназначение. Она поняла его, и объяснение показалось ей убедительным, но только Бич Божий еще не Архангел Смерти. Разрываясь между желанием поцеловать ее в лоб и расхохотаться, он попросил ее продолжать. Девушка говорила о милосердии, следующем за местью, о смиренной и счастливой старости, о радостях мирной жизни и отдыхе воина, об исполненном предначертании. Аттила был восхищен. Тут в легенде начинаются расхождения: по одной версии, он соблазнил христианку, которая отдалась, то ли поддавшись его неотразимому очарованию, то ли из духа самопожертвования; по другой — решил стать другом этого простодушного ребенка и обещал ей подумать, после чего отправился спать один. В обеих версиях (физическая и платоническая любовь) Аттила встречается с ней вновь, дает себя убедить, отказывается ради нее от всех своих планов и ищет теперь только случая уйти, не поплатившись репутацией. И тут папа — папа христианки Елены! — просит его встретиться с ним: жребий был уже брошен.
Милая, милая сказка. Слишком все красиво, чтобы быть правдой.
То, что Аттила завел роман с прекрасной мантуанкой, вполне вероятно, а учитывая его страсть к красавицам во всех странах, в которых ему доводилось бывать, практически не вызывает сомнений. Но вот его уважение к ней маловероятно, а власть над ним вообще из области фантастики. К тому же о Елене больше никогда не упоминалось.
Тогда что? Объяснение исключительно военного характера? Или, вернее, военные объяснения?
Объяснение первое: хорошо поразмыслив, Аттила решил, что продолжение кампании приведет его к поражению. Он опустошил Северную Италию, захватил добычи больше, чем рассчитывал, и этого, полагал он, будет достаточно.
Это объяснение не выдерживает критики.
Аттила знал, и знал хорошо, что ни один из его полководцев даже не думает о поражении. Эдекон был уверен, что справится с укреплениями Рима, и достижения его модернизированной артиллерии давали ему достаточно оснований для оптимизма. Онегез и Орест в первый раз в жизни буквально взбунтовались: они не хотели слышать даже о безоговорочной капитуляции, настаивая на завоевании. Они смирились только потому, что император есть император и его воля — закон. Кроме того, Аттила начинал поход, преследуя вполне конкретную цель: захватить Италию, а затем и Галлию. Избыток добычи в обозе не мог заставить его отказаться от своего плана.
