С Ольгой Игорь был тихий. Спокойный и вежливый - с ее родителями. И вот они поссорились. Первый раз. И очень глупо. Из-за пустяка.
В прихожей раздался звонок, Игорь вскочил, а вдруг это Ольга, но услышал недовольный голос матери:
- Не сидится вам по домам, Обязательно болтаться надо где-то. Носит вас нелегкая.
- Да мы на минутку, Анна Степановна. Игорь дома?
Оленьков вышел из комнаты. Пришел Васька Окунь, мать не очень его жалует, и если Игорь не вмешается, то обязательно выпроводит Ваську.
Окунь был не один. За его спиной маячил Фитиль.
«А вот этого, действительно, черти принесли», - подумал Игорь. Ему не нравилась дружба Окуня с Фитилем, нагловатым, нечистым на руку парнем. Он и вернулся недавно оттуда, где небо через клеточку видят. Слышал Игорь, что первый раз он попал в колонию за драку, а вышел - подбил мальцов грабануть галантерейный киоск. Вот Фитиль опять на воле, а что у него на уме - неизвестно. Говорят, горбатого могила исправит.
-А, это вы... Привет, - зевнул Игорь. - Айда ко мне.
Фитиль оценивающе окинул взглядом комнату Игоря: стол, книжный шкаф, пара кресел, на стуле у дивана мурлычет магнитофон.
- А это кто? - Фитиль взял со стола фотографию.
- Это? - Окунь заглянул ему через плечо. - Дама сердца нашего Игоречка, - и хихикнул.
- Ну, ты! - Игорь вырвал из рук Фитиля Олину фотографию. - Не трожь!
Фитиль блеснул недобрым прищуром глаз, но оставил в покое фотографию, развалился в кресле, вытянув длинные ноги, бросил на колено шапочку. Рукой прошелся по стриженой голове, спросил Игоря:
- Прошвырнуться не хочешь? Вечер - блеск!
Игорь решил, что и впрямь можно погулять, да и Фитиля хотелось выпроводить из дома. Игорь слышал, как мать шурудила посудой на кухне - такой гром стоял всегда, когда она чем-то недовольна.
- Мам! - крикнул Игорь. - Мы немного побродим! - и подтолкнул парней к выходу, мол, шевелитесь, уходите скорее, и сам следом за ними выскочил на крыльцо их большого дома, выстроенного на одной из окраинных улочек.
В Комсомольском парке были танцы. На эстраде в глубине парка молодые лохматые музыканты лупили по гитарам, ударник азартно колотил по барабанам. Известный всей молодежи города солист что-то лихо пел на английском языке. А что - Игорь так и не понял, он не был силен в английском.
Фитиль толкнул Оленькова в бок:
- Чего он там курлыкает? Переведи, ты, говорят, в отличники выходишь, - и осклабился насмешливо.
- Его бы и настоящий англичанин не понял, - вяло ответил Игорь, - не то, что я...
Окунь притоптывал в такт мелодии и вертел головой по сторонам. Фитиль куда-то исчез. Игорь молчал, и Окунь не затевал с ним разговора, а то, и вправду, Оленьков со зла начнет драться, а он сильнее Окуня.
Фитиль появился внезапно, длинный, тощегрудый, какой-то нескладный. Он показал из-под полы куртки бутылку водки:
- А это видели? Вот она, живительная влага, для меня - и горе, и отвага! Двинем в кустики, у меня и закусон есть!
- Где взял? - спросил Окунь.
- Надо уметь кошку есть, чтобы она не царапалась, – Фитиль увлек парней к забору, ловко, зубами, откупорил бутылку и протянул Игорю.
- Глотни...
Это приятно польстило самолюбию Оленькова, и он чуть было не протянул руку за водкой, но вспомнил, что дал слово Ольге больше не прикасаться к спиртному, а то случался с ним раньше такой грех, и покачал головой:
- Не хочется.
- Ну, было бы предложено, - Фитиль отпил из горлышка и передал бутылку Окуню.
Окунь быстро захмелел, и Фитиль отметил про себя, что Окунь, хоть и гоношится, а слабак. Васька хохотал, сыпал блатными прибаутками, начал задирать Игоря;
- Олень, а ты чего кислый? Или Ольга... отказала? - он сделал непристойный жест и громко захохотал.
Игорь гневно поднес к Васькиному носу кулак:
- Еще раз, - прошипел он, стиснув зубы, - вякнешь про Ольгу, я посчитаю тебе ребра, выбью пару и заколочу тебе в хайло! Усек?
Фитиль миролюбиво похлопал обоих по-плечам:
- Да ладно вам, кореша!..
- Ну, смотри, Рыба, наскребешь на свой хребет! - Игорь сунул кулаки в карманы брюк.
И Окунь «наскреб».
Пьяному море по колено. Окунь чувствовал себя храбрым, сильным, остроумным, обаятельным. Наплевать ему на все передряги! Он чувствовал себя уж если не королем, то на худой конец - принцем. Он жаждал приключений.
