- Ну, раз уж мы вынуждены отныне жить в этой трущобе, - сказал бортмеханик, - то первое, что я сделаю и сделаю немедленно, - это проверю, не скрыты ли в стенах всякие там микрофоны-диктофоны.
И он с энтузиазмом принялся за дело.
- Как будто ничего нет, - сообщил он спустя некоторое время, на минуту задумался и решительно тряхнул головой: - Нет, не верю… Что-нибудь да есть. Наверное, я не сумел обнаружить. А ты что думаешь, Стив?
- Думаю, что твои опасения не лишены оснований, - сказал Гейм и тихо, почти шепотом добавил: - Ни одного лишнего слова, Боб, понял?
Летчики вышли на небольшой балкончик, - здесь, на открытом воздухе, можно было, пожалуй, не опасаться подслушивания.
- Что ты думаешь о нашем глухонемом слуге? - тихо спросил Финчли.
Гейм неопределенно пожал плечами.
- Вот то же думаю и я. - Финчли покосился на входную дверь. - Возможно, он и не глух и не нем. А?
- Поживем - увидим, - ответил Гейм.
Он вспомнил взгляд, который бросила на него Бэтси Прайс там, во дворе, когда он садился в машину. Что-то большее, чем дружеский интерес и радость встречи, ощутил он в глазах девушки. Его тревожило: сумеет ли она сдержать свое слово и не искать его, не рассказала ли она кому-либо о его схватке с бандой Старого Бена?
- Посмотри, посмотри, - прервал его размышления Финчли. Он протянул руку. - Ты что-нибудь видишь?
- Ничего, - ответил Гейм.
- Вот именно - ни-че-го! - торжественно произнес бортмеханик. - Там теперь ничего нет. Ты понимаешь, что это значит, Стив?
- Коридор?
- Да. Пока мы осматривали наше помещение, коридор исчез.
Финчли был прав. Деревянный коридор, которым летчики пришли в этот коттедж, перестал существовать.
- Мы в западне! - произнес Финчли.
- Да, - подтвердил Гейм.
В это время старый негр пригласил летчиков к столу. Им пришлось спуститься в первый этаж, где помещалась маленькая гостиная.
После обеда они снова поднялись на второй этаж. Звонки, телефоны пока молчали.
Настала ночь. Черные силуэты деревьев скрывали очертания двора, стены.
И вдруг раздался звонок, резкий, требовательный. Гейм медленно поднялся с дивана, положил на столик последний номер «Таймс» и решительно направился к двери, ведущей к Прайсу.
- Жди, - сказал он Финчли. Тот крепко пожал ему руку.
Лестница привела Гейма к уже знакомому ему лифту. Дрезина стояла у самой стальной двери, Скаддер занимал свое место у рычагов управления.
- Скорее, вас ждут, - неприветливо сказал он летчику.
Опять Гейм очутился в слабо освещенной приемной. Но ждать ему на этот раз не пришлось: сейчас же открылась дверь, и Скаддер пропустил его в кабинет. Прайс, как и в прошлый раз, сидел на своем месте за большим письменным столом. Три двери, расположенные почти рядом, находились позади него.
«Одна из них ведет в Стальной зал, - мелькнуло в голове летчика, когда он пересекал кабинет. - Но как узнать - какая? И куда ведут две другие?»
Подняв от стола немигающие красные глаза, Прайс попытался выразить нечто вроде улыбки.
- Я вами очень доволен, капитан, - сказал он и указал на кресло, приглашая летчика сесть. - Перейдем сразу же к делу… Как вам понравился атомный фейерверк на полигоне? - Старик нервно захихикал, соскочил с кресла и забегал по кабинету. Гейм тоже было поднялся, но Прайс его остановил.
- Боже вас избавь, капитан, - произнес он, - заниматься шагистикой по моему кабинету - это может стоить вам жизни. Смотрите… - и он увлек летчика к трем таинственным дверям. - Видите?
Перед одной из дверей в пол был вмонтирован овальный металлический лист размером примерно три метра на два.
- Один неосторожный шаг и… - Прайс сделал довольно красноречивый жест. - У меня тут, как в сказке: налево пойдешь - под землю придешь, направо пойдешь - на небо попадешь, а прямо пойдешь - с жизнью расстанешься.
«Вот где вход в Стальной зал», - подумал Гейм. Прайс, сам того не подозревая, выдал ему свою тайну, ту самую тайну, за которой почему-то охотится его сын Гарольд.
- Но перейдем к делу, мистер Гейм, - Прайс вернулся к столу и уселся в кресло. - После того, как вы побывали на испытании атомной бомбы, я могу поговорить с вами о моих, вашего шефа, взглядах на сей предмет. Думаю, что вам не лишне знать мои взгляды получше… Итак, меня, кажется, зовут «королем урана»? Но слава атомщика создана мне моим сыном Гарольдом, мистер Гейм, Гарольдом, с которым я совершенно не согласен относительно будущего использования атомной энергии. Я не верю во всемогущество нашей, американской атомной бомбы, не верю, что с ее помощью мы, американцы, сумеем добиться того господства над миром, которое завещал нам всевышний.
