- К чему им весь этот детектив? - спросил Русаков.
Полковник прошел на свое место и опустился в кресло.
- Детектив? - иронически произнес он. - Это смотря что считать детективом. Если под ним подразумевать необычные поступки людей, то ведь нельзя забывать, что вся грязная, кровавая работа иностранных разведок построена на чем-то необычном, проводится необычными методами; люди, которые при этом ими используются, тоже в своей тайной, предательской деятельности раскрываются не с той стороны, с которой их знают на службе, а часто и дома, а совсем с другой. Но вернемся к тому, чего вы не поняли в показаниях Струнникова… Сейчас мне ясно, что вражеский агент, засланный к нам в качестве «агента-невидимки», имеет какое-то весьма серьезное задание. Разведка позаботилась не только о том, чтобы сделать неизвестным для нас факт его выброски с парашютом в районе Краснотала, но и о том, чтобы Струнников в случае провала не мог опознать его и выдать. Понятно?
- Теперь понятно, - отозвался Русаков. Он был обескуражен.
- Ну, ну, не унывайте, - ободрил его полковник. - Вы на чекистской работе недавно, опыт придет со временем. По-моему, дело это сложное. «Невидимку» мы должны найти и обезвредить. Вынырнет же он где-нибудь! А как только нос покажет - тут ему и конец! Теперь перейдем к другому - доложите о случае на Дмитровском шоссе. Как идет операция?
Русаков подробно рассказал о замеченной постовым милиционером встрече двух мужчин на шоссе, о странном поведении владельца коричневой «Победы» инженера Силина, о найденных в придорожной траве обрывках записки и посещении пассажиром такси заводского поселка в поисках несуществующего гражданина Стрекопытова.
- Придя вслед за незнакомцем на станцию Лианозово, - докладывал Русаков, - домашняя хозяйка Лебедева обратилась к уполномоченному органов государственной безопасности и сообщила о своих подозрениях. За незнакомцем было установлено наблюдение. Он купил билет до Москвы, сел в вагон первого же электропоезда и уехал. В Москве неизвестный нанял такси и направился к центру. Здесь он вышел из автомобиля и пешком отправился к зданию, в котором помещается одно иностранное учреждение. Удалось установить, что человек этот занимает там солидный пост.
- Вы узнали фамилию любителя путешествий? - осведомился полковник.
- Да, его фамилия Шервуд… Хью Шервуд.
- Вот как? - полковник забарабанил пальцами по столу. - Очевидно, резидент. Ну что ж, на этот раз он съездил плохо. Неудачная поездка, прямо скажу: не трудно догадаться, что она была совершена с единственной целью - встретиться с человеком, именующим себя Силиным, и передать ему какой-то приказ. Что удалось узнать о Силине?
Русаков развел руками.
- Ничего.
- Как так? Почему?
- Силиных в Москве оказалось много, но среди них не обнаружен тот, которому Шервуд передал записку на Дмитровском шоссе.
- Та-ак… - произнес Соколов. - Значит, липа?
- Да, документы, которые он предъявил милиционеру, были фальшивые. Тогда мы стали искать машину с номером 30-40. Нашли. Но и машина оказалась совсем другая, выкрашенная в серый цвет. Это персональная машина, прикрепленная к одному из руководящих работников Министерства угольной промышленности. Тогда мы стали проверять, где и когда была отмечена коричневая «Победа» с номером 30-40. Вот тут и выяснилось интересное обстоятельство: оказалось, что именно эта машина систематически появлялась на окраине Загорска, у домика, принадлежащего некоему Ухваткину.
Русаков увидел, как полковник оживился и удивленно вскинул вверх свои мохнатые брови.
- Ухваткин? - протянул он. - Как его зовут? Не Василий Иванович?
- Так точно, Василий Иванович.
- Ну, докладывайте, докладывайте, - приказал полковник.
- Ухваткин - человек одинокий. Семью он якобы потерял в Ленинграде, во время блокады… работает в артели «Труженик» разъездным фотографом - разъезжает по стране, главным образом по сельским местностям, и убеждает граждан сфотографироваться у него, обещая выполнить заказ отлично и быстро.
- И многие у него фотографируются?
- Еще бы! Приедет в какую-нибудь деревню со своим фотоаппаратом, как-никак столичный фотограф, - улыбнулся Русаков.
