Ранее в силу успела вступить первая поправка, ограничивавшая максимальную скорость движения экипажей дюжиной верст в час, но недавно ее благополучно отменили. Следующее дополнительное правило ожидалось минут через десять — может, наконец, и этот идиотский запрет на левые повороты уберут? Решать было, впрочем, не нам — не наш черед. Наш наступит только еще четверть часа спустя — так распорядился жребий. Счастливый или нет — поди пойми.
— Вообще, считается, что под последним номером стартовать лучше всего, — заметил нам еще в начале гонки Иван Григорьев.
— И чем же лучше? — поинтересовался я у него.
— Последний номер — последнее слово, — пояснил юнкер. — Ваше дополнительное правило никто уже не отменит. Нередко это решает исход гонки.
С серебряным «портсигаром» у уха — называть этот девайс телефоном у меня пока как-то плохо получалось — Григорьев примостился на заднем сиденье нашего «Москвича», рядом с Ясухару. В обязанности Ивана как посредника входило поддерживать связь с оргкомитетом — раз в пятнадцать минут он сообщал нам об изменениях в правилах и о текущем положении команд в гонке — ну и приглядывать, чтобы с нашей стороны не было никаких нарушений.
Мы с Воронцовой занимали места впереди. Милана вела экипаж по трассе, а я, уткнувшись носом в карту, выполнял работу штурмана.
Полученный нами от организаторов пергамент и в самом деле оказался вещицей незаурядной. Это был не просто чертеж городских улиц — настоящий волшебный навигатор! Показывалось все, начиная от кратчайшего маршрута из точки А в точку Б и заканчивая расположением мобильных патрулей земской полиции и частных экипажей. Чтобы рассмотреть детали, изображение можно было увеличить, чтобы получить общую картину — уменьшить.
Была у этой красивой медали, разумеется, и обратная сторона: при использовании, ману карта тянула, как не в себя. Поэтому, собственно, команда ее и вручила именно мне.
Какое-то время у меня, конечно, ушло на то, чтобы с хитрым артефактом разобраться (не без помощи всезнайки Фу), а также чтобы отладить взаимодействие с нашим пилотом — за эти пять минут пару раз мы успели свернуть не туда и однажды едва не столкнулись с выскочившим из-за угла шальным «Руссо-Балтом» — предупреждать о подобных сюрпризах Милану также входило в мои обязанности. Но вскоре дело у нас наладилось, и гонка понеслась своим чередом.
Единственное, чего не отражала чудо-карта — «манамобилей» наших соперников по гонкам.
По последней информации, озвученной Григорьевым пять минут назад, формальное лидерство держали борисовцы — по оптимальному маршруту до финиша им оставалось преодолеть ровно дюжину верст. Второе место занимали хабаровские девчонки — впереди их еще ждали тринадцать с половиной верст. Мы пока шли третьими — чуть меньше четырнадцати верст в остатке. Но все это было более чем условно: по факту, иная верста легко могла обернуться двумя или тремя — из-за того же пресловутого правила о правых поворотах хотя бы…
Впереди, прямо по курсу нашего «Москвича», черноту неба в очередной раз рассекла кривая белая молния, уткнувшись острием в крыши где-то совсем рядом. Прокатившийся по улице громовой раскат, казалось, обрел собственную силу и лишь чудом не снес с дороги наш экипаж — заставив меня, оторвавшего было глаза от карты, невольно втянуть голову в плечи.
Коляска и впрямь притормозила, но причиной этого, все же, оказался не гром — Милана чуть сбросила скорость, чтобы вписаться в крутой поворот. Пронзительно заскрипели по брусчатке шины, из взрезанной колесом лужи фонтаном взметнулись брызги, каким-то образом ухитрившись окатить на заднем сиденье Григорьева. Посредник раздраженно помянул недобрых духов.
— Насчет нашего правила: у кого какие соображения? — спросила Воронцова, выравнивая коляску.
Вопрос этот поднимался уже несколько раз, но никаких прорывных идей в команде пока не родилось.
— Может, отменим запрет на левые повороты? — предложил сзади Тоётоми.
— Это я держу в уме, — кивнула Милана. — Но его, глядишь, еще до нас отменят… — конец ее фразы почти потонул в очередном громовом раскате.
