«Один из преподавателей коллежа привез его в Париж и представил г-дам Теодору де Банвилю и Верлену, которые были потрясены умом этого пятнадцатилетнего мальчика и предложили ему написать несколько стихотворений, которые можно прямо назвать шедеврами, — но никогда Артюру Рембо не приходило в голову публиковать свои стихотворения, ни тем более делать это ради денег или дешевой популярности».
Его взятие под стражу в Мазасе и пребывание в Париже во время Коммуны — не более чем легенды. «Он продолжал обучение, но уже не в коллеже, а под руководством разных преподавателей, переезжая из города в город». Никогда он не был на службе у голландцев и не дезертировал из армии на Яве. А в Африке он торговал вовсе не хлопком и кожей — Боже упаси! — а был весьма уважаемым негоциантом и занимался торговлей кофе, слоновой костью, ладаном и другими благовониями, золотом в слитках. За честность, доброту, чистоту нравов и помыслов его уважали все — и туземцы, и белые. Он умер как святой.
Так появился на свет «миф о Рембо», в который никто никогда не верил; но тем не менее один выдающийся сор-382 боннский профессор приложил поистине титанические усилия, чтобы уничтожить этот миф, посвятив этому более трех тысяч страниц своих книг.
С тех пор Изабель отгородилась от всех и решила запретить публикацию произведений своего брата, память которого предали, а жизнь извратили. Лучше уж пожертвовать славой — молчание заставит всех забыть о скандале, а Изабель предпочла бы умереть, чем стать виновницей скандала.
Впрочем, Верлену, который в тот момент готовил издание поэтического наследия своего старого друга, было на это абсолютно наплевать.
Изабель четыре года не разрешала публикацию; но в конце концов поняла, что жизнь слишком быстро движется вперед, чтобы ее можно было удержать. Она сняла свое вето и в 1895 году позволила издать Полное собрание стихотворных произведений своего брата с предисловием Верлена.
С тех пор поток литературы о Рембо не иссякал. Он признан одним из самых великих французских поэтов и его произведения комментируются и изучаются во всем мире.
А наивная агиография Изабель, которую она, при активном участии своего мужа Патерна Берришона, писала вплоть до 1914 года, уже давно принадлежит к юмористическим страницам истории французской литературы.
Итак, мы видим, что жизнь Рембо-поэта начинается в момент смерти Рембо-человека. Быть может, самой судьбой ему было назначено умереть в клинике Зачатия (забудем на секунду о непорочности) — ведь это слово означает начало формирования нового существа, которому предстоит пройти свой, особый жизненный путь.
Андре Жид сказал, что Рембо — как очень далекие от нас звезды: они, быть может, давно погасли, но тем не менее продолжают светить нам и будут светить еще много столетий.
С той минуты, как Артюр Рембо покинул этот мир, звезда его гения, звезда поистине первой величины, не перестает сиять на небосклоне французской поэзии.
