Первые наши книги, первые фильмы, первое, ещё робкое, осознание своего места в литературной жизни.
А рядом - люди, уже ставшие легендой. Булат Окуджава и Василий Аксенов, Юлиан Семенов и Григорий Поженян, Сергей Наровчатов и Давид Кугультинов, Расул Гамзатов и Женя Евтушенко... Да не перечислить всех этих знаменитых имен!
А мы, "первопутчики", открыты знакомствам, приятельству, распахнуты навстречу дружбе. Вечерами большой компанией поднимаемся на плоскогорье в отрогах Карадага: пикники с шашлыками, шутливые конкурсы на "импровиз": лучший рассказ, песню, стихи, розыгрыш. Сидим под ослепительными звездами до рассвета, поем, читаем, танцуем под легкую ароматную "изабеллу" из соседней деревни, кое-кто "позволяет" себе кальвадос, горящий синим пламенем. Мы пьяны, - от молодости, у которой впереди целая жизнь, и обязательно счастливая, безоблачная, а главное - бесконечная!..
Посредине срока, когда все уже перезнакомились и передружились, в столовой Дома творчества появилась новая "звездная" семья - Боровики. Генрих уже тогда был известен всему свету: драматург, публицист, крупнейший журналист-международник...
Красивая пара - высокие, видные, улыбчивые. Под стать им и детки: Мариночка и Тема.
И чем-то неуловимо от всех нас отличные - может быть, некоей западностью, "заграничностью" манер.
Генрих сразу же подошел к нашему столику, поздоровался, представился и, не откладывая, поведал, что недавно в каком-то посольстве (не помню уж, в каком именно) он узнал, что все дипломаты зачитываются нашим "Визитом к Минотавру". Добыл книгу, прочитал за одну ночь - и понял, что мы, мол, "новое замечательное явление в литературе",
Слышать такое от мэтра было несказанно приятно, и не менее приятно было познакомиться с черноокой красавицей Галей, с их прелестными ребятками.
Наша Наташа (которая теперь - Дарьялова) была этакой кудрявой гладкой негритяночкой, хохотушкой и проказницей. К тому времени она уже полностью перемешалась с многоязычной оравой других детишек, её и отличить-то от них было затруднительно. А вот Боровичата долго выделялись: Тема, красивый мальчик с огромными мамиными глазищами, был всегда очень серьезен и задумчив и как-то существовал сам по себе. Мариночка даже в купальнике была столь изящна и изысканна, что мы про себя прозвали её "эта маленькая принцесса"...
Все это "малое общество" купалось, плавало, барахталось в теплом море, кувыркалось в песке, орало, бросалось гладкой галькой, мазалось черным "килом" - знаменитой коктебельской мыльной глиной, - завершая особенную атмосферу неслыханного душевного комфорта.
Таким было первое знакомство с Артемом, серьезным маленьким человечком. Тогда же Генрих рассказал мне, что Тема написал... настоящую пьесу! Больше всего поразило, что несколько прочитанных мною фрагментов её отличалось зрелостью мысли и вполне профессиональной формой.
С Боровиками в тот период жили как-то "параллельно", тесной дружбы между нами тогда ещё не возникло, но мы часто встречались на всевозможных литературных и общественных тусовках. Всерьез объединила нас общая дружба с замечательным писателем и просто уникальным человеком - Юлианом Семеновым.
Потом мы "съехались" с Боровиками в одном писательском доме - в Астраханском переулке, встречались, естественно, чаще, видели, как растут дети, радовались их успехам. Несколько раз мы снова одновременно отдыхали и работали - уже в пицундском Доме творчества. Мариночка постепенно превращалась в прелестную, очень женственную юную леди - мы её очень полюбили и постоянно восхищались ею. Артема тогда с ними не было...
На краю света, в Мексике, на очередном съезде МАДПР (международный союз писателей - авторов детективного и политического романа), мы встретились с Темой снова - в свои двадцать восемь он уже был правой рукой президента, Юлиана Семенова. Писатели, работавшие в остросюжетных жанрах из США, Англии, Франции, Италии, словом, отовсюду, где люди пишут и читают книги, собрались в Мехико Сити, чтобы обсудить важные вопросы развития литературы, творческой дружбы и сотрудничества, взаимодействия и взаимопроникновения разных национальных культур - проблем, стоявших особенно остро при "железном занавесе".
