– Хорошо! – счастливо улыбнулась Лена. – У меня уже почти ничего не болит. Спасибо вам еще раз! Вы мне очень помогли!
– Не за что! – искренне улыбнулась врач. – Это моя работа. А вот ты – молодец! Не вредничала, слушала меня. А барышню какую всем родила! Так что ты, мамочка, пока отдохни. А я выйду к твоим родным. Расскажу им все новости о тебе и о вашей девочке.
Погладив ее по руке, Оксана Михайловна вышла из зала. Обессиленно положив голову набок, Лена закрыла глаза. Такой уставшей она не чувствовала себя еще никогда.
– А вот и мы! – услышала она звонкий голос детского врача. – Здоровенькая девочка! Вес – три сто. Рост – пятьдесят один сантиметр.
Быстро повернув голову, Лена открыла глаза. Рядом стояла врач с младенцем на руках. Ее дочь! Туго завернутая в плотное жаккардовое покрывальце, перед ней была копия ее Гриши. От неожиданности Лена даже вздрогнула. У девочки был тот же раскосый разрез глаз, такие же пухлые, красивой формы губы. Маленькие, плотно прижатые ушки. А какие у нее были длинные, изогнутые ресницы! Точь-в-точь как у Гриши! Только цвет глаз – сине-голубой, да русый, еще влажноватый чубчик. Никогда в жизни Лена не видела более красивого ребенка! Казалось, что на землю опустился ангел, такой прекрасной была ее маленькая дочь! Внимательно, даже сосредоточенно глядя на свою маму, девочка все время, словно дразня, высовывала маленький розовый язычок и тихо сопела.
– Бери! – сказала врач и протянула ей девочку.
Бережно, как бесценный божественный дар, Лена взяла дочку на руки. Затаив дыхание, поднесла к себе и нежно поцеловала в щечку.
– Доченька моя, – упоительно протянула она, – Наташенька! Будь счастлива, мое солнышко!
Облегченно вздохнув, Лена прижала ее к груди и тихо заплакала.
Прошло полгода. Это было самое счастливое время в жизни Елены. Никакие из тех событий и чувств, которые она пережила ранее, не могли сравниться с радостью материнства. Видеть, обнимать, целовать и кормить собственного ребенка было для нее настоящим блаженством. Ничего на свете не было прекрасней этой беззубой улыбки, нежного прикосновения к груди, милого детского лепета и первого радостного «агу»!
Забыв обо всем на свете, молодая мама полностью отдалась дочери. Казалось, все остальное для нее отошло на задний план. Слушая наставления врачей, Лена упорно кормила малышку грудью. Все первые прикормки молодая женщина готовила только сама. Никаких магазинных смесей она не признавала. Строго по расписанию они ходили гулять. А как они любили купаться! Поддерживая Наташеньку за спинку, Лена с наслаждением смотрела, как та, хитро глядя на нее, поднимает рученьку вверх и с размаху бьет ладошкой по воде. А как малышка смеялась! Как весело, задорно, почти как у папы, у девочки блестели глаза! А как Наташка спала! Как сладко, раскинув ручки, она улыбалась во сне. От этого зрелища просто невозможно было оторвать глаз!
Склонившись над детской кроваткой, Лена подолгу любовалась своей крошкой. Не следуя западной моде на подгузники, молодая мама старательно выстирывала пеленки, распашонки и ползунки. Гладила она тоже все. Даже участковая врач говорила, что это ни к чему. Но в этом плане Лену было трудно переубедить. Для дочери она не жалела ничего, тем более своих сил.
В благодарность за мамины старания Наташа росла спокойным ребенком, спала и ела хорошо. К своему полугодовому юбилею девочка весила почти восемь килограммов. Опираясь на подушку, Натка могла сидеть. Правда, оставить ее одну Лена уже не могла. Как только малышка видела, что мама выходит из комнаты, она сразу же куда-то ползла, легко, словно неваляшка, переворачивалась со спины на живот. Внимательно слушая, что ей говорят, девочка пыталась что-то по-своему отвечать. Правда, пока она произносила только одно слово: «ня». Так она говорила тому, кто к ней приходил. Протягивая ручки вперед, она жалобно просила, чтобы ее взяли на руки. «Ня» означало «возьми меня».
А как девчушка радовалась, когда слышала голос Палладина! Переступая порог квартиры, Владимир еще из коридора кричал:
– А где там моя Наташка?! Что делает моя девочка? Спит или ждет меня?
