– Сделал то, что нашел нужным! – резко ответил Владимир. Сведя на переносице брови, парень схватил ее за плечи и внимательно посмотрел в глаза. – В общем, Лена, решай сама! Сейчас в тебе говорит гордыня. Безусловно, ты боишься предать память любимого человека. Но задай себе один-единственный вопрос, на который бы ответила не ты, а он.
– Какой?
– Что бы он хотел сохранить на земле – твою память или жизнь ребенка?
Вырвавшись, Лена растерянно захлопала глазами.
– Я сохраню и память, и ребенка! – взволнованно выкрикнула она.
В это время, заскрипев, открылись двери автобуса. Уставшие от ожидания пассажиры кинулись к двери. Огибая их, со всех сторон бежали крепкие, одетые в темные полушубки тетки, следом потянули детишки и мужики. Крича и толкаясь, каждый спешил поскорее занять свое место.
– Вова, мне пора, – с грустью сказала Лена и наклонилась, чтобы поднять чемодан.
– Подожди! – остановил ее Палладин и, подхватив чемодан, пошел к автобусу. – Я тебя посажу.
В автобусе было полно народу. Кто-то сидел, кто-то стоял. Отовсюду слышался гомон взволнованных людей. С трудом втиснув чемодан между сиденьями, Владимир помог ей сесть.
– Так, зайцев и провожающих попрошу на выход! – выкрикнул шофер.
Наклонившись над теткой, сидящей возле девушки, парень игриво ущипнул Лену за щеку.
– Ленка, держись! Я с тобой! – прошептал он и кисло улыбнулся.
– Хорошо, хорошо, – торопливо ответила девушка и отвела глаза. – Иди. Спасибо тебе за все!
Медленно, все время оглядываясь, Палладин вышел из автобуса и подошел к окну, возле которого сидела Лена. Устало улыбнувшись, девушка махнула ему рукой. В ответ Владимир быстро замотал головой, стараясь сказать ей немое «нет». Потом поднял руку и быстрым движением нарисовал на окне сердце. Наклонив голову, дорисовал стрелу.
Шофер нажал на клаксон, и резкий сигнал на миг заглушил голоса пассажиров. Дверь закрылась, и автобус медленно сдвинулся с места. Ступая широким быстрым шагом, Владимир не отставал.
Махнув рукой, Лена отвернула заплаканное лицо.
– Лозоватка! Кто выходит? – гаркнул шофер и оглянулся в салон.
Опустив голову, Лена подхватила чемодан и осторожно, стараясь не задеть стоящих в проходе людей, вышла из автобуса. Автобус мигнул фарами и скрылся за поворотом. Лена осталась одна. Поставив чемодан на землю, девушка внимательно посмотрела по сторонам.
На улице уже смеркалось. Несмотря на то что село стояло на оживленной трассе, ни попутных, ни сельских машин видно не было. Зимой селяне рано расходятся по домам. Только вдалеке, возле первой Радянки, по дороге медленно плелась одинокая лошадь, запряженная в телегу. Мерцая огоньками, в домах загорался свет. Отовсюду слышался завывающий лай собак. «Скоро будет совсем темно», – подумала Лена и, обреченно вздохнув, взяла чемодан.
Девушка пошла по знакомой с детства дороге. Благо идти было недалеко, чуть меньше километра. Аккуратная, расчищенная от снега тропинка пролегала вдоль парка. В глубине, между деревьями, виднелся сельский клуб. Высокое, с четырьмя колоннами здание выглядело довольно помпезно как для села. Бабушка рассказывала, что в нем даже расписывались мама с отцом. Вздохнув, Лена поставила чемодан на землю и, тряхнув кистью, взяла его в другую руку. Нести чемодан одной было все-таки тяжело, но девушка упрямо шла вперед. Оставалось немного, около трехсот метров.
Баба Мария жила в самом центре села. Рядом были контора, клуб, школа, магазин и даже музей. Да-да, музей! После войны в селе был создан один из лучших в стране колхозов-миллионеров. Богатая земля, возделываемая трудолюбивым народом, давала прекрасные урожаи зерновых. В семидесятых годах сам Брежнев подписал указ о награждении колхоза орденом Трудового Красного Знамени. Поучиться у героев труда съезжались со всей страны. Тогда-то бывший председатель Бороздняк и задумал создать свой сельский музей.
«Как же это было давно», – подумала Лена и с грустью вздохнула.
Пройдя несколько метров, девушка увидела, как из-за поворота показался знакомый, до боли родной дом. Окруженный оголенными кустами сирени, дом хорошо был виден с дороги. В окнах горел спокойный, чуть приглушенный свет. Невысокий, белый, с разрисованными голубыми ставнями, он был для нее самым дорогим местом на земле. Местом ее предков. Сколько прекрасных дней она провела в этом скромном, но таком богатом тепло́м доме! Здесь, ухватившись за козу Белочку, она училась ходить, здесь она впервые купалась в море, которое почему-то называли «балией», здесь она узнала, что молочко дает не тетя из магазина, а корова Зорька. Здесь всегда можно было бегать сколько душе угодно, не стесняться запачканных коленок, во все горло кричать на гусей и, будучи свободной от ограничений строгого отца, чувствовать себя на седьмом небе от счастья. Улыбнувшись, Лена ускорила шаг. Подойдя к невысокому деревянному забору, выкрашенному в зеленый цвет, девушка толкнула калитку и вошла во двор. Укутанный чистым высоким снегом, двор казался торжественным и очень светлым. Деревья, кустарники, цветники и даже скамейка, на которой она любила сидеть по вечерам, – все было в снегу. Только труба, высокая и черная, вылезшая из погреба, торчала посередине двора. Поднявшись на крыльцо, Лена увидела в уголке маленький, стертый от времени веник. Взяв его в руки, она счистила с себя снег и вошла в дом. Как всегда, дверь в доме бабушки Марии была не заперта.
