Армагеддон - страница 24

Красная лампочка вспыхнула над странной дверью. Раздался шипящий звук, а потом словно заработал насос. Когда все смолкло, дверь открылась. Вошедший человек был одет в огромный белый скафандр с прозрачным окошком для лица. На спине у него были баллоны с кислородом, и когда он заговорил, то его голос оказался металлическим, лишенным всех человеческих интонаций. Этот голос был похож на тот, что раздается из видеоигр, что-нибудь типа «Попытайся снова. Космический Курсант», когда ты использовал свою последнюю попытку.

Голос проскрежетал:

— Как вы себя чувствуете, мистер Палфри?

Но Вик не смог ничего ответить. Вик погрузился обратно в свои зеленые бездны. За прозрачным окошечком белого костюма он видел свою мать. Мамочка была одета в белом, когда папочка отвез его и Джорджа в санаторий на последнее свидание с ней. Ей пришлось поехать в санаторий, чтобы никто из них не мог заразиться от нее. Туберкулез заразен. От него можно умереть.

Он разговаривал с мамой… сказал, что будет послушным и заведет лошадь в стойло… сказал, что Джордж отнял комиксы…. спросил, не лучше ли ей… спросил, скоро ли она сможет приехать домой… и человек в белом костюме сделал ему укол, и он еще глубже погрузился в бездну, а слова его стали бессвязными. Человек в белом костюме оглянулся на лица за стеклом и покачал головой.

Подбородком он включил переговорное устройство и произнес:

— Если это не подействует, к полночи его не будет в живых.

Для Вика Палфри «режим» закончился.

— Просто закатайте рукав, мистер Редман, — сказала ему хорошенькая темноволосая медсестра. — Это не займет и минуты. — Она держала в руках браслет для измерения кровяного давления. Руки были в перчатках. За пластиковой маской лицо ее улыбалось, словно у них был какой-то общий секрет.

— Нет, — сказал Стью.

Улыбка частично сошла с ее лица.

— Нам надо только измерить давление. Это не займет и минуты.

— Нет.

— Распоряжение доктора, — сказала она, переходя на деловой тон. — Прошу.

— Если это распоряжение доктора, то дайте мне поговорить с ним.

— Боюсь, что сейчас он занят. Если б вы только…

— Я подожду, — сказал Стью ровно.

— Это просто моя работа. Вы ведь не хотите, чтобы у меня были неприятности, не правда ли? — Она снова улыбнулась. — Если б вы только позволили мне…

— Не позволю, — сказал Стью. — Идите и скажите им. Пусть они пришлют кого-нибудь.

С обеспокоенным видом сестра подошла к стальной двери и повернула в замочной скважине ключ квадратной формы. Когда дверь снова закрылась, он встал и подошел к окну — но на улице было уже совсем темно. Он был не против того, чтобы его подвергли обследованию. Но он был против того, что его держат в страхе и неведении. Он не чувствовал себя больным, по крайней мере пока, но он был очень напуган.

Они ожидали, что он станет расспрашивать их раньше — он прочитал это у них в глазах. Они умеют скрывать от тебя правду, когда ты в больнице. Четыре года назад его жена умерла от рака в возрасте двадцати семи лет. Он зародился у нее в матке, а потом распространился с быстротой молнии по всему организму. Стью видел, как они обходили ее вопросы, либо меняя тему, либо пускаясь в долгие, пересыпанные терминами объяснения. Поэтому он и не спрашивал ни о чем, отмечая про себя, как это их беспокоит. А сейчас настало время спросить и время получить ответы. Выраженные в односложных словах.

Некоторые пробелы он мог заполнить самостоятельно. У Кэмпиона с женой и ребенком была какая-то чертовски опасная болезнь. Начиналась она как обычный грипп или летняя простуда, но дальше дело шло все хуже и хуже до тех пор, пока, по всей видимости, ты не захлебывался в собственных соплях или тебя не испепеляла лихорадка. Болезнь была чрезвычайно заразной.

Он терпеливо сидел на стуле рядом с больничной койкой и ждал, пока сестра приведет кого-нибудь. Но скорее всего никто не придет. Может быть, к утру они наконец-то пришлют к нему кого-нибудь, кто сможет сообщить ему то, что он должен знать. Он может подождать. Терпение всегда было сильной чертой Стюарта Редмана.