Но когда солнечный свет иголками пронзил его глаза, Ларри неожиданно передумал. Никаких прогулок. Ну уж нет. Его глаза превратились в увеличительные стекла, и вскоре солнце, проходящее сквозь них, испепелит его мозги.
Уэйн, твердо взяв его за руку, настаивал.
— Пошли.
У Ларри отвратительно болела голова, а позвоночник онемел. Его глазные яблоки пульсировали, а почки нудно болели. Если принять еще парочку доз амфетамина, то, пожалуй, он вновь почувствует себя нормально. Он полез в карман брюк за амфетамином, и лишь тогда впервые понял, что одет в одних лишь трусах, которые он менял в последний раз три дня назад.
— Уэйн, я хочу назад.
— Давай пройдем чуть-чуть подальше. — Ему пришло в голову, что Уэйн как-то странно смотрит на него, со смесью раздражения и жалости.
— Нет, дружок. Сам видишь, я в одних трусах. Меня арестуют за появление в непотребном виде в общественном месте.
— На этой части побережья ты можешь повязать свой член цветным шейным платком и сверкать яйцами, не опасаясь ареста за непотребный вид. Пошли, парень.
— Я устал, — раздраженно сказал Ларри. Он начинал злиться на Уэйна. Уэйн ему мстит за то, что Ларри написал хит, а он, Уэйн, был всего лишь клавишником на новом альбоме. Он такая же сука, как Джулия. Теперь все его ненавидят. Все стремятся уколоть его. Глаза его затуманились легкими слезами.
— Пошли, парень, — повторил Уэйн, и они потащились дальше по пляжу.
Они прошли еще около мили, когда мощные мускулы бедер Ларри свело двойной судорогой. Он вскрикнул и рухнул на песок.
— Судороги, — завопил он. — О, Господи, судороги!
Уэйн присел рядом с ним на корточки и выпрямил его ноги. Агония повторилась, и тогда Уэйн принялся за работу, массируя сжавшиеся в узел мускулы. Наконец плоть, долгое время испытывавшая кислородное голодание, расслабилась.
Ларри, у которого сначала перехватило дух, наконец-то начал судорожно ловить воздух ртом.
— О, Господи, — сказал он. — Спасибо. Это было… это было чертовски больно.
— Разумеется, — ответил Уэйн без особого сочувствия в голосе. — Держу пари, что так оно и было. Ларри. Как ты сейчас?
— О'кей. Но давай теперь просто посидим. А потом пойдем назад.
— Я хочу поговорить с тобой. Мне надо было вытащить тебя сюда, чтобы ты понял, что я хочу тебе сообщить.
— В чем дело, Уэйн?
— Праздник подошел к концу, Ларри.
— Чего?
— Праздник. Когда ты вернешься, ты выдернешь все штепсели, выдашь всем ключи от машин, поблагодаришь всех за приятно проведенное время и проводишь их до парадной двери. Избавься от них.
— Но я не могу этого сделать! — изумленно сказал Ларри.
— И все-таки лучше тебе это сделать, — сказал ему Уэйн.
— Но почему? Дружище, праздник только-только набрал ход!
— Сколько «Колумбия» заплатила тебе?
— А почему это тебя интересует? — с хитрой интонацией спросил Ларри.
— Ты что, думаешь, что я хочу поживиться за твой счет? Подумай хорошенько.
Ларри подумал и со все возрастающим удивлением понял, что Уэйну Стаки незачем зариться на его деньги. Отцу Уэйна принадлежала половина третьей в Америке по величине компании по производству электронных игр, и у семьи Стаки был скромный дворец в Бель Эре. С удивлением Ларри осознал, что неожиданно свалившееся на него богатство в глазах Уэйна могло значить не так уж много.
— Нет, разумеется нет, — сказал он грубо. — Извини, конечно. Просто у меня такое впечатление, что каждый вшивый мудак к западу от Лас-Вегаса…
— Так сколько же?
Ларри поразмыслил.
— К этому моменту мне выплатили семь тысяч.
— Раз в четыре месяца тебе выплачивают отчисления за сингл и раз в полгода — за альбом, так?
— Так.
Уэйн кивнул.
— Тянут, пока рак на горе не свистнет, суки. Сигарету?
Ларри взял одну и закурил.
— Знаешь, сколько тебе стоит этот праздник?
— Конечно, — сказал Ларри.
— Дом ты снял не меньше, чем за штуку.
— Да, правда. — На самом деле это стоило ему тысячу двести долларов за аренду плюс пятьсот долларов залога на случай порчи имущества. Он внес залог и уплатил половину арендной платы. Всего — тысячу сто долларов и шестьсот долларов долга.
— Сколько за наркотики?
— Ну, дружище, ты же понимаешь, что без этого нельзя. Это как креветки к пиву. Большая часть уже израсходована, но…
