— Хорошо, — сейчас же согласился Леша и двумя пальцами стал тушить стеариновые огарки. Он знал, что ночное бдение — очень важно.
Анна легко спрыгнула в кусты, в теплую, почти жаркую, темную ночь, и приперла окно. От звезд, впрочем, в комнате совсем темно не было; привыкнув, Леша уже различал пятно стола и синеватый оконный четырехугольник.
Сначала Леша стоял на коленях, но потом как-то незаметно сел на пятки и замер. Он не очень хорошо знал, о чем надо думать при ночном бдении; а потому вышло, что совсем перестал думать, просто сидел, не двигаясь и не замечая времени. Но вот стукнуло окошко, и Анна прерывистым шепотом позвала:
— Скорее вылезай! Пора!
К пруду они побежали кружной левой дорожкой. Она не тенистая, на ней светлее. Леша два раза споткнулся, так скоро мчалась вниз, таща его за руку, запыхавшаяся Анна (будто не вниз, а на гору только что взбежала).
Вот и берег. По берегу надо к мостику уже без дорожки. Но совсем светло здесь, и пруд светлый: должно быть, луна, еще невидная, подымается. На узком мостике они точно на прудовой середине: со всех сторон вода.
— Отцепляй! Палку, палку сначала от перил отвяжи! Потом тащи. Леша отвязал палку. Что-то темное взметнулось в воздухе на конце
мокрой веревки и шлепнулось о доски плота.
— Я знал, я знал, — взвизгнул Леша, задыхаясь и присел на корточки рассмотреть, что такое поймалось.
— Рак! — в восхищении произнес он. — Не рыба, целый рак! Правда, Анна? И уж не живой.
— Ну и лучше, что не живой, — сказала Анна, быстро сцепив рака со шпильки. — А то подумай, убивать, жалко было бы.
— И какой красивый, — продолжал Леша, рассматривая рака в посветлевшем воздухе.
Рак был красный.
— Я знал, что не могло не пойматься. Сегодня — он, значит завтра, или потом, и рыба!
— Постой, а ты не подумал, куда мы его? — сказала Анна. — Ведь он чудесный, значит священный, значит есть его нельзя. Это мы простых нынче ели. Я тебе вот что предлагаю…
— Что?
— Зароем его около жасминной беседки, в углу; а сверху камень положим побольше. Потом на камне надпись даже сделать можно, мы придумаем, хочешь?
Так и решили. Понесли рака бережно к беседке, ямку Леша вырыл палкой хорошую; а камень, какой нужно, будто нарочно рядом лежал. Луна выплыла из-за елок, и все вокруг стало серебряное.
У Леши глаза блестели. Радовался, к Анне приставал:
— Ты рада ведь? Рада? Значит, горчичное-то? Зерно-то! Было, а?
— Да-а!.. Я pa-ада… — протянула Анна, с каким-то, впрочем, безвесельем в голосе. И вдруг прибавила сурово:
— Смотри, возгордиться — страшный грех. И вообще искушение всегда близко, ты знаешь. Бесы всегда около бродят.
Но Леша не испугался бесов. Ничто, казалось, не могло нарушить его тихой радости: он весь ею точно светился. Анна торопила домой, — пора, пора, довольно, по ночам гулять — еще достанется. Ей и вправду хотелось домой. Леше она почти не отвечала и от детски блаженного лица его старалась отвертываться.
4
Дело было в том, что маленькая взрослая Анна в Бога очень верила, а в чудеса не верила.
Должно быть, уж давно не верила, но этого не знала; просто в голову не приходило, случая не было об этом подумать. Когда случай явился, в виде Леши, тут и оказалось, что она в чудеса не верит. Разве стала бы она так над Лешей, хоть и глупым, потешаться, если бы сама хоть чуточку, хоть в какое-нибудь чудо, верила?
Но ведь Бог велит в чудеса верить. Значит, она отступница, и на исповеди надо покаяться, то есть обещать верить; а как это обещать? И про Лешу сказать надо, ведь обман; обман же всегда нехорошо, и недаром сегодня, когда он вареному раку поверил, радовался, ей так стало его жалко-жалко…
Не спалось. Голова даже заболела. Анна высвободила из-под легкого одеяла тонкую, худую руку, облокотилась на подушку. В углу, перед образом, теплилась, дрожа, малиновая лампадка, — еще бабушкина. «Господи, — подумала Анна. — Какая я гадкая. Но пусть гадкая. Если Тебе непременно нужно, чтобы я в чудеса верила, покажи мне хоть чуточное, что Тебе стоит!».
Испугалась такой молитвы, спряталась под одеяло: «Что я? доказательств, как для теоремы, требую! Надо прямо веры просить». Но тут же почувствовала, что ей вовсе и не хочется такой веры, вроде Леши-ной, например, чтобы рак вареный, по молитве, на шпильку мог действительно пойматься.
