— Болтовней я не занимаюсь, это вы и сами знаете, ваше высокопреподобие, — сухо отрезал Вольфрам. — К тому же мало чести для меня от того, что я когда-то пророчествовал Михелю. Надо мной только будут зубоскалить, так что мне же лучше, если это дело останется между нами.
Возвращение Михаила положило конец разговору. Лесничий тут же стал прощаться и отправился в трактир. Тем временем совсем стемнело, и Санкт-Михаэль скоро погрузился в глубокий сон.
Приметы, ясные опытному глазу еще с вечера, не обманули. Около полуночи на самом деле буря разразилась с такой силой, которая была редкостью даже в этих краях. Обыкновенно обитатели деревушки спали спокойно, не обращая внимания на осенние и весенние бури, но теперь стоял такой гул и стон, что все проснулись. Встревоженные жители боязливо крестились и на всякий случай оделись, боясь, что ураган сметет с лица земли все селение.
В доме священника тоже замерцал свет. Отец Валентин встал, оделся и подошел к окну. Вдруг по лестнице раздались шаги Михаила.
— Я увидел свет в вашей комнате и потому сошел вниз, — сказал он, входя. — Я так и думал, что буря поднимет на ноги и вас тоже!
— А ты, наверное, и вовсе не ложился? — спросил отец Валентин. — По крайней мере я все время слышал твои шаги над своей головой!
— Я не мог заснуть, но, право же, не думал, что помешаю вам!
— Да нет же! Я и без того не мог заснуть, все время думал, как доедет графиня Герта. Слава Богу, что буря разыгралась во всей силе лишь к полуночи! Графиня уже в одиннадцать должна быть дома.
— Вы уверены в этом? — быстро спросил Михаил.
— Ну, конечно! Отсюда до Штейнрюка три часа езды, а все это время небо было довольно ясно, к тому же сейчас полнолуние. Я боялся, что буря разыграется раньше и застанет графиню в пути. Но если она успела хотя бы выбраться с гор на долину, то опасности вообще не может быть!
— Если она успела! Но как знать это наверное? — пробормотал Михаил.
Он должен был согласиться со священником: по всей вероятности, Герта уже давно была в безопасности. Но жгучее беспокойство, лишившее его сна, не рассеивалось и теперь. Какая-то неясная тревога тяжело навалилась на душу Михаила, словно предчувствовавшего несчастье.
Он тоже подошел к окну и вместе со священником молча вглядывался в бурную ночь, стараясь проникнуть взглядом сквозь неуверенное мерцание света.
Полная луна достаточно ярко просвечивала между быстро бегущих туч, чтобы можно было различать очертания предметов на некотором расстоянии.
Вдруг показалась темная фигура, отчаянно борясь с бурей, она направлялась к дому священника.
— Кто бы это мог быть? — с удивлением произнес отец Валентин. — В такую погоду люди идут ко мне только затем, чтобы просить причастить умирающего. Но этот человек идет с самого конца деревни, где находится трактир и где, как мне известно, нет ни одного болящего! А все-таки он идет прямо ко мне... Пойду открыть ему!
Священник пошел к двери, и в тот же момент послышался голос Вольфрама:
— Это я, ваше высокопреподобие! Являюсь, можно сказать, «словно тать в нощи». Да ничего не поделаешь, и если бы вы не были на ногах, мне пришлось бы разбудить вас.
— Да что случилось? В чем дело? — тревожно спросил отец Валентин, впуская в комнату позднего гостя.
— Ничего хорошего, ваше высокопреподобие! Дайте только сначала дух перевести... Проклятая буря... просто опрокидывала меня по дороге! Я пришел из-за молодой графини...
— Графини Штейнрюк? Где она? — с ужасом крикнул Михаил.
— Это только Бог знает! Ведь сюда она не вернулась?
— Боже спаси! Нет! — испуганно воскликнул отец Валентин. — Да ведь графиня хотела ехать прямо в замок?
— Да, но ей пришлось вернуться обратно. Проклятая лошадь испугалась горного ручья*! Просто свернул бы голову негодному животному, наделавшему все это несчастье. А кучер, вместо того чтобы придержать вожжи, сам полетел с козел и теперь лежит с раной в черепе. Слуга с большим трудом дотащил его до трактира, а графиня на обратном пути заблудилась. Никто не знает, где она, и это в такую ночь, когда вся нечистая сила сорвалась с цепи!
Вольфрам остановился, чтобы перевести дух. Михаил смертельно побледнел: как ни сбивчив был рассказ лесничего, все же стало ясно, что дурные предчувствия не обманули его.
