— Безумие или нет, но нужно попытаться! — отрезал Михаил. — Неужели вы думаете, я стану заботиться о своей безопасности, раз дело идет о жизни графини Герты? И если даже мне придется последовать за ней на вершину Орлиной скалы, если там десятки раз смерть будет грозить мне — или я вырву ее из опасности, или погибну вместе с ней.
Отец Валентин с отчаянием всплеснул руками. Этот порыв страсти сразу обнажил тайну сердца Михаила, которую он так тщательно скрывал, но которую уже начал подозревать в последние моменты старый священник. Теперь он тихо сказал:
— Неужели дело обстоит так? Всемогущий Боже!
Михаил не обратил никакого внимания на эти слова и, обернувшись к Вольфраму, быстро сказал:
— Мне нужны спутники, потому что надо искать в разных направлениях. Пойдете вы со мной?
— Я?! — крикнул лесничий, отступая на шаг. — Теперь, когда все адские силы сорвались с цепи и неистовствуют в горах? Да ведь даже в те времена, когда я заведовал горным лесничеством, адская охота ни разу так не бесновалась!
— Проклятое суеверие! — буркнул Роденберг, топнув ногой. — Ну так доставьте мне сюда трактирщика! Он — отличный ходок по горам и неробкого десятка!
— Может быть! Но только и он не пойдет в такую погоду. Он еще недавно говорил, что даже за бочку золота он и носа не высунет на улицу, потому что ему прежде всего надо думать о жене и детях!
— Так я пойду один! — решительно сказал Михаил. — Пошлите мне подмогу, как только наступит утро. Я отправлюсь по дороге к горной часовне. Вы, Вольфрам, обыщете все свое прежнее лесничество, а вы, батюшка, распорядитесь тщательно осмотреть проезжую дорогу, может быть, все-таки найдется какой-нибудь след. Поднимите с утра на ноги всю деревню! А мне теперь нельзя терять ни минуты!
Он высказал все это энергичным, повелительным тоном, которым обычно говорил со своими подчиненными, и тут же бросился к двери. Лесничий смущенно посмотрел ему вслед и сказал:
— Видно, что капитан умеет командовать! Он распоряжается так, как будто вся деревня — его рота, обязанная ему повиновением! Чудное дело! Вот совершенно так же действовал мой граф! Знаете, у Михеля и в самом деле тот же голос и взгляд, как у графа, словно он ему — родной сын... Ваше высокопреподобие, тут что-то неладно! Это — колдовство!
Священник ничего не ответил ему, слишком подавленный всем происшедшим. К тому же Михаил вернулся в комнату через несколько минут, уже совершенно снаряженный для трудного путешествия.
— Будьте здоровы, ваше высокопреподобие, — сказал он, протягивая руку своему старому учителю. — А если нам не суждено свидеться больше, то храни вас Бог!
Отец Валентин судорожно ухватился за его руку. Боязнь потерять своего любимца перевешивала в нем мысль об опасности, в которой была Герта.
— Михаил, да образумься же! Ты только послушай, как ревет буря! Ты не пройдешь и ста шагов! Ну, подожди хоть полчаса!
— Нет, тут дорога каждая минута! Прощайте!
Он направился к двери. У ее порога стоял Вольфрам, на лице которого отражалась сложная игра чувств, когда он спросил:
— Господин капитан, так вы непременно хотите идти, да еще совершенно один-одинешенек?
— Раз ни у кого не хватает мужества последовать за мной, пойду и один! — резко ответил Михаил.
— Ну-ну! Мы тоже не из трусов будем! — обиженно воскликнул лесничий. — Конечно, христианская душа, у которой, как у трактирщика, на совести жена да ребята, не может рисковать. Ну, а у меня нет никого на шее, и если иначе никак нельзя — что поделаешь? — пойду с вами!
Отец Валентин с некоторым облегчением перевел дух: все же Михаил будет не один.
Роденберг коротко ответил Вольфраму:
— Ну, так пойдем! Двое всегда лучше одного!
— Это смотря как, — сухо ответил Вольфрам. — Быть может, адская охота тоже так подумает и заберет нас обоих. Сохрани Бог, ваше высокопреподобие! Не повредит, если вы будете все это время крепко молиться за нас. Вы — святой человек и если замолвите словечко архистратигу Михаилу, то, может быть, он и усмирит взбесившуюся нечистую силу. Это было бы в самую пору!
Михаил был уже за дверью, кивнув с порога священнику в знак последнего привета. Вольфрам последовал за ним, и вскоре оба исчезли в ночном мраке.
