«В среду на утреннем пересчете меня поставили в команду, идущую в литейный цех…
В первые же дни я понял, что в подземелье еще можно было жить. Литейный — пытка, к которой ни притерпеться, ни приспособиться. Когда заводская сирена гудела отбой, — сил не оставалось, чтобы порадоваться этому свободному в лагерной жизни времени: смена закончилась, ночные заступают через четверть часа, и эти пятнадцать минут как бы ничьи, как бы горбушка на пайке, которую можно отрезать».
Подросток из романа Виталия Семина, невольник № 703, не знал, что их уничтожают работой. Нормальный разум не воспринимает такого выражения: «уничтожение работой». Автор этой формулы неизвестен. Известно, однако, что Крупп, как козырную карту на стол, бросил ее во встрече с Гитлером. Крупп заметил, что, конечно, каждый нацист является сторонником ликвидации «евреев, иностранных саботажников, немцев-противников нацизма, цыган, преступников и прочих антиобщественных элементов», но что он не видит причин, почему бы им перед уничтожением не послужить Германии. При правильной постановке дела из каждого заключенного можно за несколько месяцев выжать работу десятка лет. А уж потом покончить с ним.
Предложение пушечного короля очень заинтересовало фюрера.
«Идея уничтожения трудом является наиболее подходящей», — высказался и Геббельс в беседе с министром юстиции Тираком. Военная экономика рейха требовала все больше рабочих рук. И это при том, что к лету 1941 года на германских предприятиях было занято свыше трех миллионов иностранных рабочих и военнопленных и еще столько же вкалывали на Германию в оккупированных странах.
До сих пор, хотя прошло почти три десятка лет, помнится оглушительное впечатление от первой встречи с Политехническим музеем в Праге. Корпункт «Комсомолки», где я тогда работал, был тоже на Летне, по соседству, и в первое же воскресенье я пошел в музей, о котором много слышал от друзей. Посмотреть, действительно, есть что. В громадных, начала прошлого века ангарах стоят на рельсах первые чешские паровозы, императорский вагон, в котором катался незабвенный Франц-Иосиф… Замечательная коллекция автомашин. Самолеты, двигатели… У двигателя «Юнкерса» табличка деловито сообщала технические характеристики, называла точное число моторов, собранных на чешском заводе за время Второй мировой войны. Только здесь во всей реальности увиделся смысл хрестоматийной фразы о том, что на вермахт работали заводы всей оккупированной Европы. В сорок втором году поставки предприятий Франции, Бельгии, Дании, Голландии, Норвегии, Люксембурга, Чехии вермахту составили почти четверть всего военного производства рейха.
Однако и этого было мало. На совещаниях руководителей военного производства Германии раз за разом отмечалось: тяжелое положение с рабочей силой «является самым узким местом военной экономики». Заводы и фабрики, откуда вермахт откачал миллионы людей (только в 1940-м — 2,2 млн), настойчиво добивались новых пополнений. Гитлеровские стратеги рассчитывали на блицкриг — быструю победу над Советским Союзом и возвращение в цеха демобилизованных солдат.
После битвы под Москвой трезвым головам и в рейхе стало ясно, что война затянется надолго. 19 февраля 1942 года в Берлине состоялось совещание об использовании рабочей силы. Протокол снабжен пометкой: «Секретно». Что скрывала бумага с такой прозаической повесткой дня? Вчитаемся в запись доклада министериаль-директора управления по использованию рабочей силы д-ра Мансфельда.
«…Современные трудности в вопросе использования рабочей силы не возникли, если бы мы своевременно решились на использование русских военнопленных в больших масштабах… 3,9 млн русских находится в нашем распоряжении, в настоящее время их осталось всего 1,1 млн. Только в ноябре 1941 — январе 1942 года умерло 500 тысяч русских. Вряд ли представится возможным увеличить количество занятых теперь русских военнопленных (500 тыс.). Если снизится цифра заболеваний тифом, то появится, вероятно, возможность привлечь в хозяйство еще 100–150 тысяч русских.
