— Ты куда? Леона, ты куда?! Погоди, упадёшь. Куда ты? А, понял. Осторожно! Сейчас, я посажу тебя, а сам выйду. Всё сделаешь и зови меня. Слышишь, меня зови! Сама не вставай. Упадёшь…
— Ну что же ты, Леона? Я же говорил: «Зови меня». Зачем сама встала? Сильно ушиблась? Идти можешь? Так, не торопись. Не торопись, главное. Осторожно. За шею меня обхвати. Так… Держись. Пошли тихонько… Осторожно. Ногу осторожно клади. Больно, да? А вот нужно было меня звать. Зачем вставала сама?..
Ооо… Как у меня болит голова… Хорошо хоть, на улице пасмурно. Свет по глазам не бьёт. А почему кровать качается? Я что, на корабле? Вроде нет. Я в спальне. Но отчего качается кровать? Или это меня после вчерашнего ещё колбасит? Кстати, почему я лежу в кровати Керна? (Откидываю одеяло.) Да ещё и без одежды. Меня что, изнасиловали в пьяном виде? И где, интересно, Керн? Кому я сейчас поотрываю нафиг всё лишнее? А зачем около кровати стоит тазик? Вчера его не было.
Пытаюсь встать. Ититская сила! Что у меня с ногой? Коленка разбита в кровь. Перелома, вроде, нет. Но больно. Сажусь на кровати. Голова кружится. Вспоминаю, что было вчера. Призыв… Теодорчик-троечник… Оргия… Цепи… А потом мне… На этом месте я догадался, зачем около кровати нужен тазик. И немедленно использовал его по назначению. Стало легче. Немного.
Кастую на себя Среднее Исцеление. Против похмелья помогает слабо, но зато коленка прошла. И голова, вроде, меньше кружиться стала. Одеваю свой халат и иду искать Керна. Обнаруживаю того спящим в одежде в кресле в библиотеке. Какие-то смутные воспоминания о прошедшей ночи. Вроде бы он меня куда-то таскал зачем-то. А потом мы с ним вдвоём принимали ванну. Причём Керн, почему-то, мылся одетым. И ещё вокруг нас для чего-то всю ночь шныряли гремлины. Это было на самом деле? Или это мне такие пьяные кошмары снились?
Оставляю Керна досыпать и иду завтракать. Во время завтрака понимаю, что идея была неудачной. Еда в меня лезть не хочет. А та, что всё же залезла, очень хочет вылезти обратно. Причём обязательно именно тем путём, каким и вошла. Некоторое время пытаюсь убедить съеденную еду в том, что из моего живота есть больше, чем один выход (и вообще, то, что еда считает выходом, на самом деле — вход), но еда меня не слушается, и настаивает на немедленном освобождении. Наконец, я смиряюсь, плетусь к фарфоровому другу, и выпускаю еду на волю.
Пока я вякался, от издаваемых мной звуков проснулся Керн. Выходит из библиотеки. Вид у него усталый и не выспавшийся. Спрашиваю у него его версию ночных событий. Рассказывает, что я всё ночь колобродил. Два раза меня вырвало в постель и он водил меня мыться. А упал и ушиб коленку я в туалете, когда пытался самостоятельно подняться с унитаза. Спрашиваю его, почему я спал голый. Говорит, что ничего не трогал. Так всё и было. Я уже вернулся голым от девчонок. А одевать меня он не стал. Во-первых, посчитал, что мне лучше знать, как спать — в одежде или без. Ведь вернулся домой я трезвым и вполне мог одеться, если бы захотел. А во-вторых, я дважды облил себя в кровати. И ему пришлось меня мыть. А в одежде это делать неудобно.
Ладно, говорю, допустим. А почему я спал в его кровати, а не в своей? Керн говорит, что моя кровать занята. Как занята? Кем? Объясняет, что он нашёл в моей кровати спящего белого кролика. И подумал, что если этот кролик внаглую спит в кровати архимага, то значит либо архимаг ему это разрешил, либо это настолько крутой кролик, что ему плевать на мнение архимага. В любом случае, Керн решил, что с этим кроликом лучше не связываться и оставил того в покое.
Хвалю его. Правильно поступил. Говорю, что это спит Зайка. И когда он проснётся, то станет моим фамиллиаром.
Керн практически не спал всю ночь. А меня всё ещё колбасит. Так что Керн завтракает, и мы с ним отправляемся спать. Я сдвигаю спящего Зайку ближе к стене и ложусь с краю. Уже лёжа с закрытыми глазами и проваливаясь в сон, я, не открывая глаз, говорю:
— Керн. Спасибо тебе.
