Однако подождать пришлось подольше, чем предполагали. Военное министерство хотя и работало четко, как все ведомства Третьего рейха, несмотря на почти трагическое положение на фронтах, но документы Пауля задержало и вместо месяца рассматривало почти два. Но, как и предполагали, решение оказалось положительным — деньги выделили. Вместе с фрау Кнобель Лотта привезла сына в Берлин. Помимо операции военные оплатили им проезд. Фрау Кнобель сообщила по секрету, что это вовсе не входило в планы ведомства, но госпожа Сэтерлэнд сама разговаривала с чиновником и настояла.
— Фрау Лотта, здравствуйте! — она повернула голову, Маренн шла по коридору. — Мне сказали, что вы приехали. Как добрались? Где ваш сын?
— Его отвезли в палату, так распорядился очень вежливый профессор, который принял нас, — сообщила ей фрау Эберхарт. — Я волнуюсь.
— Не стоит, — Маренн поспешила успокоить женщину. — Все волнения уже позади. Вашего сына взяли на обследование, чтобы определить его состояние. Вы же пока можете отдохнуть. Герд сообщила, что вам заказан номер в гостинице. Это недалеко, можете пока отдохнуть с дороги.
— Но… — фрау Эберхарт потупилась и покраснела, — у меня нет денег на то, чтобы жить в центре Берлина. Конечно, мы сэкономили на проезде…
— Платить ничего не придется. Все уже оплачено. Мне удалось уговорить военное ведомство и на это. Дело в том, что ранение, которое получил ваш сын, требует длительного, серьезного лечения. Операция, которую мы собираемся делать, весьма дорогостоящая, уход тоже недешев. Но я пообещала военным, что за операцию они заплатят меньше, так как сама я буду работать бесплатно, а мои услуги обычно обходятся им в приличную сумму, за это они оплатят вам жилье. Вот такая сложная арифметика.
— О, я не знаю, как благодарить, — фрау Эберхарт низко склонила голову. — Но когда же мне находиться в гостинице? Я бы хотела все время быть с Паулем.
— Боюсь, придется потерпеть, — Маренн взяла фрау Эберхарт под локоть. — Во-первых, нет никакой необходимости оставаться с сыном, потому что все это время с ним будет очень опытный персонал. Пауль будет находиться в специальной палате. Вы сможете видеть его, но только через стеклянный экран. Допустить вас к нему мы не сможем. Это произойдет уже после операции. Так что пойдемте, фрау Эберхарт, к фрейлейн Герд, она позаботится о том, чтобы вас поселили в гостиницу. Можете погулять по городу, хотя Берлин бомбят неустанно, но центр более-менее сохранился. И очень прошу, — фрау Ким внимательно посмотрела на женщину. — Никакого пренебрежения опасностью. Как только услышите сигнал воздушной тревоги, немедленно спускайтесь в бомбоубежище. Обратитесь на улице к сотрудникам военной полиции, к любому военному, если не сориентируетесь, даже к девушкам из гитлерюгенд — они подскажут, куда идти. Вы поняли меня?
— Да, конечно.
— Фрау Кнобель будет постоянно сообщать, как идут дела. Надеюсь, вы нашли общий язык?
— О, это замечательная женщина!
— Маренн, я категорически против твоего участия в этом наступлении, — в Гебесберге начальник Шестого управления РСХА бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг не скрывал своего раздражения. — Это авантюра, полностью провальная операция. Американцам уже прекрасно известны все ее подробности, они дешифровали наши радиограммы, к тому же активно используют данные воздушной разведки. Им известны все перемещения наших войск и их концентрация к востоку от Арденн. Наша агентура сообщает, что Эйзенхауэр и Брэдли абсолютно уверены в неизбежности этого наступления, и готовятся к отражению, оттягивая крупные мобильные группировки своих войск к северу и югу от Арденн, вот сюда, — Шелленберг показал на карту. — А в самих Арденнах они намеренно ослабляют оборону. Ты не военный человек, но посмотри, это понятно даже дилетанту, чем может закончиться для нас такое наступление в форме клина, когда нас с севера и юга атакуют мобильные силы противника. Это котел, окружение. И следовательно — плен. Наступление в Арденнах серьезная ошибка, оно обречено на неудачу. Только совершенно бессмысленные жертвы.
— Но разве нашим военным не известно, что американцы разгадали их планы? — Маренн пожала плечами. — Зачем тогда они настаивают? Возможно, операцию надо перенести, внеся в нее изменения.
