Дочка насторожилась.
— Так… Один парень… — сквозь зубы процедила она.
— Ну и тип! Зона по нему плачет. Сколько ему лет? Двадцать пять?
Дочка помедлила. И на ее лице начало проступать знакомое выражение материнского упрямства.
— Восемнадцать, — отозвалась она.
— А тебе всего пятнадцать!
Бурцев почувствовал, что задел дочь за живое.
— А зачем же водиться с малолетками… — нахально взглянув ему в глаза, спросила дочь. — Они еще ничего не умеют…
— А что они должны уметь?
— Как — что? То самое… Ты что, Бурцев, маленький? Не знаешь, откуда дети берутся?
Бурцев почувствовал, что начинает задыхаться.
— Бурцев, пойдем! Поможешь мне шторы повесить, — из-за его плеча вступила в разговор жена.
— Какие шторы! Какие там шторы!
Бурцев посмотрел мимо них в сероватое зимнее окно.
— Ну разве так можно жить! — с чувством сказал он. — Как растение, вяло и без смысла! Жизнь дана человеку один раз! Нужно прожить ее ярко, со страстью! А вы!
Бурцев запустил пятерню в волосы.
— Жить нужно с удовольствием! — добавил он. — К чему-то стремиться, чего-то добиваться изо всех сил! Чтобы в каждой минуте — смысл!
Его слова наконец-то задели дочь за живое.
— А ты сам-то, — ядовито заметила она, — со смыслом живешь? Или твой друг Айвазовский — со смыслом? Только и знаете, что баню да бильярд!
— Мы — другое дело! Что ты нас равняешь! Наша жизнь уже позади!
— А у меня что, все впереди?
— Да!
Дочь хмыкнула.
— Бурцев, ты что на нее наезжаешь с утра пораньше? — вмешалась из-за его спины жена. — Выходной же… Пусть делает что хочет…
Бурцев развернулся к жене.
— Вот-вот! Что ты прикопался к человеку… — поддержала дочь. — Делать нечего? Позвони Айвазовскому! Сходите с ним пиво попейте.
Бурцев чуть было не задохнулся от негодования.
Но как раз в это время на столике в прихожей зазвонил забытый Бурцевым мобильный телефон.
Бурцев вышел в коридор и взял телефонную трубку.
— Алло, это штрафбат? — раздался в трубке деревянный голос лучшего друга Айвазовского. — Ефрейтора Бурцева к аппарату.
— А, это ты… — вяло отозвался Бурцев. — Как жизнь?
— Как всегда! — бодро рапортовал Айвазовский. — То мы их, то они нас!
И почему это, интересно, Айвазовский, как Буратино, всегда с самого утра в отличном настроении?
— Слышал анекдот? — не сбавлял оборотов Айвазовский. — «Сидит парень в маршруте, жует жвачку. Напротив — старушка божий одуванчик. Смотрела, смотрела на парня и говорит: „Зря ты, милок, мне все это рассказываешь! Я уже десять лет как ничего не слышу“».
Не дожидаясь реакции Бурцева, Айвазовский рассмеялся громким раскатистым смехом.
— Это я уже слышал, — кисло проговорил Бурцев.
— Тогда другой. Очень короткий. «Больно?» — «Да!» — «Вынимать?» — «Нет!!»
— И этот с бородой, — поморщился Бурцев. — А что это ты с утра такой веселый?
— А что грустить? Как сказал поэт: «Жизнь коротка! А так много нужно успеть съесть и выпить!»
Айвазовского Бурцев знал еще с армии. Не один пуд соли сжевали вместе при разных обстоятельствах. И в драках вместе были, и на попойках. Вообще-то на Айвазовского можно положиться. Но то, что он всегда пребывает в отличном настроении, иногда раздражает.
— А ты что такой мрачный? — поинтересовался Айвазовский.
— Да так… — неохотно сказал Бурцев. — Дочку воспитываю.
Айвазовский опять рассмеялся.
— Молодец! — одобрил он. — Так держать! Яйца курицу дисциплинируют!
— Чего-то настроение… хуже некуда, — вдруг пожаловался Бурцев. — Да еще погода… Пойдем, может быть, шары погоняем? Или пивка?
— Не могу, — строго сказал Айвазовский. — Сегодня не до пустяков!
— Почему это? — Бурцев даже немного обиделся.
Айвазовский выдержал паузу опытного конферансье.
— Еду из арбалета стрелять.
— Из чего? — изумился Бурцев.
— Из арбалета.
Бурцев попытался по голосу определить, шутит его друг или не нет. И почему-то понял, что не шутит.
— А где ты арбалет возьмешь? — спросил он.
— А у меня теперь свой есть!
— Как это?
— Купил сегодня утром.
— Зачем?
— Что — зачем?
— Зачем купил?
— Как зачем? Стрелять!
Бурцев некоторое время переваривал услышанную информацию. Потом торопливо сказал:
— Айвазовский! Стой на месте! Никуда не уходи. Я сейчас буду — одна нога здесь, другая там.
