Виктор имел специальный высокий стул с откидывающимся назад барьером. За столом во время еды он всегда сидел на этом стуле. После обеда малыш обычно просил: "Ичнем, ичнем!" (то есть "спустимся, спустимся!"). В ответ на это, умышленно противодействуя ему, взрослые говорили:
- Нет, не ичнем!
Отец считал, что подобная концентрация психических сил должна была положительно сказаться на создании характера активного, творческого.
Семейные заботы были для Амазаспа Асатуровича своего рода отдушиной. Они давали возможность забыться и выбросить из головы на время служебные неприятности. Пресловутое "Дело фирмы Сименс" продолжало волновать судебные круги и адвокатуру. Один из светил юридического мира в Тифлисе тех лет, некто М.О.Грузенберг, говорил:
- Послушайте, коллега Амбарцумян! Что за громкое дело! И магистратура и адвокатура - все говорят о нем. Верно ли, что вы обругали и очернили суд? Это ведь нечто невероятное. Вот я уже свыше двух десятков лет практикую, а этакой выходки не допускал ни разу. Да, никогда! Разве можно?
Как говорится, плетью обуха перешибить не удалось. Общее собрание окружного суда рассмотрело жалобу Красоского и постановило: за оскорбление члена суда лишить присяжного поверенного А.А.Амбарцумяна практики сроком на один год. Это решение было обжаловано, но безрезультатно.
Друзья всячески ободряли пострадавшего.
- Ты прекрасно поступил, - говорил Газарос Агаян. - Так и надо, Амазасп! Изобличать бюрократов, душителей свободы и прочих мерзавцев в совершаемых ими подлостях - это священный долг всех честных людей. Не робей и будь непоколебим!
Слухи о поединке отца со взяточниками, доходили до семьи, и даже дети обсуждали это. Однажды, волнуемый вопиющими несправедливостями в судебных инстанциях Тифлиса, отец вернулся домой и застал детей в пылу острой дискуссии.
- Глупенький, не понимаешь, что у папы много врагов, - говорила сестра младшему брату Левону. - Они мешают, не дают ему покоя. И может быть, папа не будет больше адвокатом.
- Нет, ты неверно говоришь! - кричал на нее Виктор. - Папа всякое дело знает. Кто может помешать моему папе?
- Я ведь не о том говорю. Я говорю, что, может быть, папа не будет работать адвокатом. Это ведь не я сказала, а мама.
Вошел отец. Дети кинулись к нему. Разговор продолжался.
- Итак, - начал отец, - кто такой адвокат?
- Адвокат, - сообразил Виктор, - это человек, который ведет дела.
- Прекрасно. Какие же дела ведет адвокат?
- Чужие, - ответил Виктор.
- Что значит "чужие"?
- Дела, которые разбирает суд, - ответил мальчик.
- А почему эти дела разбирает суд?
- Потому что люди ссорятся, враждуют друг с другом, дерутся и не могут мирно решить свои дела, - разъяснила Гоар.
- Правильно! Продолжим наш разговор: почему нужно, чтобы при разборе дел в суде был адвокат?
- Адвокат нужен, чтобы правильно и хорошо решать дела! - провозгласил Виктор.
- Ну, вот ты сам ответил на свой вопрос, - заключил отец.
Семья осталась жить в Тифлисе, хотя путь к адвокатской практике был закрыт. Лето 1912 года провели в деревне Хевтубани близ города Гори. По дороге, которая вела в дачную местность Меджвисхеви, можно было совершать замечательные прогулки.
Свободный от службы отец имел полную возможность всецело посвятить себя заботе о воспитании детей. День ото дня он все больше вовлекался в орбиту детской "философии". Собеседниками его, а подчас и агрессивными оппонентами являлись Виктор, Гоар и гостившая в семье родственница Лиза. Размах мысли, процессы переработки видимого и познаваемого у каждого из них были различными.
- Смотри, папа! - говорил иногда во время прогулки сын. - Если прямо идти по этой дороге, то можно через горы прибыть в Петербург.
- Неверно, - возражала Гоар, - если идти напрямик через горы, то сперва попадешь в другие села и города, а не прямо в Петербург. Ишь, захотел сразу в Петербург!
- Да я не о других городах, - живо уточнял свою мысль Виктор, - я говорю о главном, о Петербурге.
- Верно! Обязательно прибудем в Петербург, если эту хорошую дорогу направить прямо в его сторону!
- А как мы в Петербург придем? - спрашивала Лиза. - Ведь у меня ботинки изношенные и дырявые. В этих ботинках я с трудом до деревни доберусь, а не то что до Петербурга!
