Если в изречении 1 процесс овладения знанием описан с его эмоциональной стороны, то в 3-м несколько раскрывается его содержание ("Когда вы познаете себя, тогда вас узнают и вы узнаете, что вы - дети Отца живого"). В изречении 55 выражение "дети Отца живого" в приложении к людям, овладевшим знанием, повторяется почти дословно ("Мы - его дети, и мы - избранные Отца живого"). Отметим снова возникшую тему жизни и смерти. "Жизнь", как это наблюдалось и во введении, ассоциируется с представлением о познании особого рода, в первую очередь о самопознании. Характер такого познания, сулящего человеку приобщение к некоей целостности, преодоление отчужденности, проявляется в словах: "Если же вы не познаете себя, тогда вы в бедности и вы - бедность".
Изречение 4 в целом продолжает тему знания, дарующего жизнь. Не станем останавливаться на его образах: это предмет особого исследования. Но для современников автора евангелия двух-трех слов было достаточно, чтобы вызвать в памяти читающих или слушающих соответствующие ассоциации. Здесь впервые обозначается тема инверсии ("много первых будут последними"), которая в дальнейшем прозвучит неоднократно. Привлекает внимание также самый конец изречения ("...и они станут одним"). Из других изречений, где не раз повторяется оппозиция единство - разделенность, вытекает, что она связана с основными оппозициями: жизнь - смерть, царствие - мир, свет - тьма и др. Связь по "ключевым словам" между изречениями 3 и 4 - "дети Отца живого", "место жизни".
Призыв к познанию звучит и в изречении 5: "...познай то, что перед лицом твоим, и то, что скрыто от тебя, откроется тебе. Ибо нет ничего тайного, что не будет явным".
Отчетливо выраженное и связанное с процессом познания противопоставление скрытого, тайного открытому, явному позволяет нам вернуться к введению, где есть подобная оппозиция (тайные слова истолкование этих слов). Комментарий Р. Гранта - Д. Фридмана к введению гласит: ""Иисус живой", говорящий "тайные слова",- несомненно, воскресший господь, который, по верованиям различных гностических сект, наставлял избранных лиц или маленькие группы после своего воскресения" 5. Допустимо взять под сомнение оба утверждения. В эпитете "тайные" (введение), возможно, заложен тот же смысл, что и в изречении 5. Слова остаются тайными, сокрытыми до тех пор, пока сам человек не истолкует их 6, пока он не овладеет путем познания. Эпитет "живой" в приложении к Иисусу связан не только с легендой о воскресении, но и с представлением о нем как об имеющем отношение к "царствию", которое и есть "жизнь" (ср. "Отец живой" - изречение 3, 55).
"Тайное" в 5-м, противопоставленное "явному", не просто формально напоминает предшествующие изречения (оппозиция). И по существу познание-откровение принадлежит сфере, с которой у Фомы ассоциируются "жизнь", "царствие", "единство". Есть сходство с изречением 3: познание, к которому призывает евангелист, ведет к откровению - та же целостность, но освещается под иным углом зрения.
Тема инверсии звучит вторично в форме упоминания о тайном и явном в изречении 6 после слов о посте, молитве, милостыне. Переход к данному сюжету композиционно оправдан вопросом со стороны учеников. Вместо пути, предусматривавшего выполнение обрядов и служение внешним целям (пост, молитва, милостыня), в евангелии предлагается отречься от лжи и насилия над самим собой. Снова в сущности акцент поставлен на раскрытии и утверждении своего "Я". Пели в предыдущем изречении процесс достижения целостности описывался с точки зрения субъекта, человека, для которого за познанием следует откровение, то здесь о том же говорится со стороны объекта ("все открыто перед небом"). В этих изречениях завершающая фраза ("ибо нет ничего тайного, что не будет явным") выполняет функцию "ключевого слова".
Во всех рассмотренных выше изречениях, кроме 2-го, речь шла о возможных изменениях. Какого же рода изменения они в сущности описывают? Это раскрытие "тайного", которое тем самым становится "явным", изменение, связанное с познанием (самопознанием). И нет нужды видеть нарушение именно такого представления в изречении 77 (как и в 12-м). Вполне допустимо, что в этом, по мнению Ж. Доресса, "чрезвычайно темном" тексте различим намек на переход человека с помощью познания из одного состояния в другое (обратим внимание на глагол "становиться", употребленный здесь и отвечающий идее изменения).
