Анжуйцы - страница 16
– Подозрительность, друг мой Франсуа, порождает недоверие.
В этот миг, на колокольне Сент-Эсташ, пробило десять. Приор поглядел в ночное небо. «Что ж, сейчас только десять, ещё успею подготовиться к встрече у Трагуарского креста.» – подумал он, как вдруг услышал голос, заставивший его отвлечься, от насущных размышлений. Буаробер неуклюже обернулся, прищурив близорукие глаза.
– О, господин де Вард! Рад вас повстречать в столь неспокойное, для прогулок по парижским улицам, время суток. Значительно приятнее, откровенно признаться, совершить променад, улавливая, под боком, мерное бряцанье шпаги лейтенанта кардинальских гвардейцев.
Офицер улыбнулся. Прелат взял под руку лейтенанта, и они побрели, во тьме, как старые приятели.
Дело в том, что господин Буаробер, был частым гостем в Пале-Кардиналь, хотя и не афишировал этих визитов. Их дружба, с первым министром, являлась неким исключением в отношениях кардинала с людьми. «Красный герцог», как называли Ришелье преимущественно недруги, не позволял себе подобных слабостей. Он слыл человеком, не одобрявшим ни дружеских, ни родственных отношений, ни прочих сантиментов, искренние проявления которых искусно скрывал под пурпурной мантией. Именно в резиденции кардинала, Буаробер, имел честь, быть представленным людям, окружавшим первого министра. Одним из таковых являлся лейтенант гвардии Его Высокопреосвященства Франсуа Рене дю Бинек-Крепиню, граф де Вард, принявший непопулярную, среди высшего дворянства, сторону Ришелье. Де Вард с первой минуты проникся задушевной симпатией к остроумному приору, проницательно распознав в нём открытость и прямодушие, проявляемое к друзьям, а так же стойкость и непримиримость, припасенные для врагов.
– Отчего вы в одиночестве? Я, пожалуй, попаду в затруднительное положение если дерзну назвать образованного парижанина не желающего завести дружбу с «Веселым аббатом».
– Ну, что вы, милый граф, человек, который дружен со всеми вовсе не имеет друзей.
Буаробер поскользнулся, крепче вцепившись в руку гвардейца, когда они переступили через сточную канаву где скопилась зловонная слизь, проистекающая из Шампо.
– Клянусь Девой Марией, мне вас послало Проведение. Да-да, именно Проведение.
Прокряхтел прелат, подняв голову, вновь поглядывая в звёздное небо.
– Скажите, граф, вы любите созерцать ночное небо?
– Безусловно, это вполне присуще каждому человеку. Вот только я не советую делать этого на темных парижских улицах, не то, чего доброго, свернете шею, среди этого неподобства.
– Ах, лейтенант, даже если и упаду.. .Это не имеет значения, лежу я или стою, я живу на коленях.
– Что это с вами, милейший Буаробер?!
– Ничего, ничего, всё пройдет, как говориться в Писании, все пройдет. Sin tut san taut non sint>7. Да-да, именно.
– Да, что с вами сегодня?
Буаробар остановил спутника и, заглянув в глаза доверительно, произнес:
– Граф, Бога ради не сочтите за назойливость, скажите, отчего это вы по ночам бродите по пустынным улицам. Я не поверю, что у столь блистательного молодого кавалера, не нашлось занятия поинтересней?
Офицер добродушно улыбнулся.
– Вы невиданный хитрец господин приор.
– Отчего же?
– Подобный вопрос уместен в двух случаях.
– Да-да.
– …Либо вы хотите избавиться от моего общества, что маловероятно.
Оба закивали головами.
– …либо хотите, что-то выведать.
Спутники вновь остановились, и прелат с улыбкой и восхищением уставился на лейтенанта.
– Господин, де Вард, я вас боюсь. Нет, нет, определенно боюсь. От вас невозможно ничего скрыть! Ну, разве это позволительно?
Они зашагали по темной улице. Вечер выдался тихий и лунный, располагавший к неспешной прогулке и задушевному разговору.
– А, что касается молодости, вы мне явно льстите. Кому как не нам с вами, ведь мы почти ровесники, знать, что молодость давно позади. Мы достигли того возраста.
Приор прервал лейтенанта.
– Ах, бросьте, граф, какие наши годы? Всё чепуха. И запомните, это не человек достигает возраста, а возраст настигает человека. Не дайте себя настигнуть врасплох.
Они тихо, почти беззвучно, рассмеялись и продолжили шествие.
