«Ну вот, спасибо, отвела душеньку! Проси же у меня за это чего хочешь!»
Антошка сейчас же вспомнил, что ему очень хотелось быть журавлём, и сказал:
«Сделай меня журавлём».
«Ну что ж, изволь. А подойди-ка сюда».
Антошка подошёл. Тут старуха взяла его под мышки и сказала:
«Зажмурься».
Антошка зажмурился. Старуха подняла его от земли, раскачала и бросила вверх. Антошка не упал, а полетел. С этой минуты вместо рук у него стали крылья, вместо рубашки он покрылся перьями. Антошке стало жутко и радостно, и он поднялся высоко-высоко.
Ему захотелось взглянуть, где их деревня, захотелось увидеть, где пашут отец с матерью, но он ничего не видел: кругом него направо, налево, впереди стоял густой туман.
Только впереди что-то темнело, точно лес. Антошке стало жутко. А ну-ка крылья его устанут и он упадёт с этакой вышины?
Он тише замахал уставшими крыльями, изо всей силы раскрыл рот, чтобы крикнуть о помощи, но вместо человеческого голоса послышалось курлыканье. Антошка изумился — что же это такое? — и стал курлыкать не переставая…
А силы всё более и более оставляли его.
От страха он зажмурил глаза и понёсся вниз. Он долго нёсся, сам не зная куда, и наконец со всего размаха ударился о землю, охнул и… проснулся.
Он лежал в кустах, где заснул. Перед ним стоял бойкий и весёлый парень Михайло Кряжев и смеялся, глядя на него.
— Как ты сюда попал? — не переставая смеяться, спросил он Антошку.
— У меня кувшин пропал, — пролепетал Антошка, вспоминая своё несчастье.
— Что ж, у тебя из рук его вырвали?
— Нет, я его поставил, а у меня его унесли.
— А ты не бегай за журавлями.
— А ты почём знаешь? — спросил озадаченный Антошка.
— Стало быть, что знаю… Твоя мать кувшин-то взяла. Она увидала, как ты побежал за журавлями, и взяла кувшин.
— Неужели правда? — вскрикнул обрадованный Антошка, и лицо его сразу засияло и вся забота пропала. — А какой я сон видел, Михайло! — сказал он и стал рассказывать, что он видел во сне..
— Ишь какая глупость приснилась! — проговорил Михайло.
— А нешто ребята журавлями не могут сделаться? — спросил разочарованный Антошка.
— Как же это они сделаются?
— А вот так…
— Нельзя этого. Кто кем зародился, тот тем и помрёт. Человек — человеком, птица — птицей, зверь — зверем.
— А журавли где родятся? У нас?
— Нет, далеко отсюда, в холодной стороне. Они там лето живут, там и детей выводят. Прилетят, сядут в гнездо, нанесут яиц и выводят.
— А кто же их кормит?
— Сами. Они в болотах и живут, а там много мух, мошек, ящериц, змей. Вот они всё это и глотают.
— А где они гнёзда делают?
— На земле или меж кочек, в траве.
— А куда же они от дождя прячутся?
— Никуда.
— А от холода?
— Если терпимо, то там остаются, а как придёт время к зиме, они и улетают. Они вот теперь мимо нас летят. Летят они в тёплые страны, там они зиму проводят, там тепло, не жарко; а как наступает лето, то они опять в холодные края так и перелетают.
— А они в городах не бывают?
— Где же!.. Они людей боятся; выбирают сторожевых себе; те караулят, а другие спят. Как кто-нибудь вблизи покажется, сторожевые сейчас настораживаются, потом загогочут, ну, сейчас все поднимаются и летят прочь.
— А много их бьют?
— Да порядочно-таки. Они гибнут не от одних людей. Много гибнет их при перелёте через моря. Летят они, а под ними вода — много сот вёрст. Присесть-то им негде. Гуси или утки, те вон в воду спустятся, а этим плохо. Ну вот, если островок какой попадётся, так присядут, а то и присесть негде. Вот кто послабее, те и гибнут.
Антошка на минуту задумался. Журавлиная жизнь казалась ему уже не такой привлекательной, и они вовсе не такие привлекательные, как он их представлял себе. И у них есть дела, заботы, неприятности и опасности. Но всё-таки ему казалась журавлиная жизнь лучше человеческой, и он вслух подумал:
— А всё-таки хорошо журавлём быть!
— Это почему?
— А так, полетел бы вот, поглядел на всякие страны… кто как живёт.
— Вот что! — воскликнул Михайло. — Тогда самое лучшее человеком быть: только пожелай — и всё узнаешь, всё увидишь. Люди ближе всех у бога.
Антошка замолчал. Он не знал, что ему сказать на это. Когда они вошли в деревню и Михайло повернул к себе, Антошка спросил его:
