— Из этих мест можно уйти в самую Турцию, — скептически возразил Воронин.
— Если знать дорогу, — многозначительно заметил главный. — Так вот, Воронин, коли бандитский Аполлон появится в ваших местах, постарайтесь задержать его силой или хитростью. И сообщите нам в кавалерийский отряд или в отделение милиции.
Через четверть часа кавалеристы покинули хутор Воронина. Шестеро с карабинами. И между ними профессор и Меружан — руки связаны за спиной.
Лупа по-прежнему купается в облаках. Только облака стали больше и плотнее.
Где-то воют шакалы...
Прибывает ветер. Кажется, днем опять польет дождь.
Кавалеристы останавливаются подле граба. Приветливо ржут лошади. Главный поворачивается и смотрит на белый, словно бумажный, дом Воронина. Потом решительно достает нож и... разрезает веревки, стягивающие руки профессора и Меружана.
— Мы вас не сильно помяли, товарищи?
«Профессор» шевелит затекшими кистями рук.
Меружан говорит:
— И холостым выстрелом можно запалить волосы, если стрелять прямо в чуб.
— Это Боря Кнут перестарался, — говорит главный.
Кавалеристы негромко смеются.
— По коням!
Осторожно ступают кони. Постукивают о камни копытами.
Восемь всадников скрываются в ночи...
8
Пуговиц двадцать штук. Маленьких, перламутровых, сидящих одна возле другой. Они удлиняют талию Варвары, и без того длинной и тонкой женщины. И платье зеленое, и глаза зеленые. И волосы, густые, спадающие на плечи, тоже какого-то зеленоватого отлива. Но в этом не следует винить Варвару. Она хотела сделать локоны золотистыми. Но заграничные химикаты даже в их парикмахерской, лучшей в городе, где все вывески и объявления пишутся на двух языках, русском и английском, даже в их парикмахерской эти химикаты давали иногда самые неожиданные результаты.
Варвара меняет иголку. Опускает мембрану на черный диск пластинки. Игриво улыбается гостям. Левка пыжится. Распрямляет грудь. Приглашает Варвару. Она кладет руку на его плечо. Чуть наклоняет голову. Волосы дождем сыплются на Левкину щеку, попадают на губы. Левка доволен, как кот, вылакавший сметану.
Граф Бокалов в небрежной позе развалился на диване.
Варвара на семь лет старше Левки. И вдруг любовь...
Бокалов немножко выпил. Коньячку. Граф либо совсем не пьет, либо пьет очень мало. Левка и Варвара накурились американских сигарет. В комнате плавают круги белого сладковатого дыма.
Иголка чуть дерет пластинку. Вероятно, пластинка заиграна. Певец томно поет:
Листья падают с клена,
Значит, кончилось лето.
И под сумрачным небом
Стоят дома.
Варвара не парикмахер. Она маникюрша. В женском зале. У нее пухлые губы. Яркие, как конфетная обертка. И может, оттого, что она сама худая, а губы пухлые и глаза широкие, точно спичечные коробки, нос на лице незаметен. Он у нее маленький, с горбинкой. И ноздри хищные...
Утомленное солнце
Нежно с морем прощалось,
В этот час ты призналась,
Что нет любви.
— Ой, мальчишки! — говорит Варвара, когда они возвращаются к столу. — Сегодня до обеда случай был. Умора! Приходит такой месье. Костюмчик — обомрешь... И цвета сказать не могу какого. И синий, и серый. Одним словом, Париж! Садится за мой столик. Лопочет что-то по-французски. На ногти показывает. Делаю ему маникюр. Сама, как требуется, улыбаюсь глазами. Он... интересный. Песенку мурлычет. Пальцами в пузырьки с лаком тычет, насчет цвета указания дает. Обслужила его по первому классу. Ногтями любуется. Доволен. И опять что-то говорит по-французски. Я ему в ответ улыбаюсь и киваю головой. Приличия ради. Он еще в большой раж входит. «О-о!» — кричит. А потом берет, паразит, разувается. И потные свои лапы кладет на мой венский столик. У меня глаза на лоб. Я к заведующей... Но Полина Абрамовна только на немецком языке разговаривает и на английском... Кроме русского, разумеется... Кое-как она ему разъяснила, что педикюр не делаем. Он опять кричит: «О-о!» Только не радостно. Потом хлопает себя по кумполу. И достает из кармана два флакона парижских духов. Смотрите, как оригинально сделано...
— Эйфелева башня, — поясняет Бокалов.
— А ты откуда знаешь? — удивляется Варвара.
— Граф все знает, — авторитетно заявляет Левка Сивый.
