Антология советского детектива-7. Компиляция. Книги 1-11 - страница 457
Поскольку при осмотре вещей Разумовского обнаружены золотые карманные часы, принадлежащие фотографу А. Попову, и конверт, подписанный Ф. Глотовым, можно, без сомнения, считать, что и А. Попов, и Ф. Глотов убиты Разумовским. Однако труп Ф. Глотова до сих пор обнаружить не удалось.
Гр. Шатров признал за собой факт убийства Разумовского — Кузнецова и попытку покушения на меня. Вместе с тем он заявил, что считает Разумовского агентом иностранной разведки, каковым считал и меня.
«В данном случае, опасаясь шантажа, я руководствовался политическими мотивами, по-своему защищая существующий строй, — сказал Шатров. — Больше ничего я вам говорить не намерен. Следствие по делам иностранных агентов, — заявил далее Шатров, — не входит в компетенцию уголовного розыска».
Со своей стороны полагаю, что убийство Разумовского — Кузнецова гр. Шатров Г. П. совершил из опасения, что, обнаружив в ящике подмену, Разумовский заподозрит в этом его, со всеми вытекающими последствиями.
Покушение на меня, по всей вероятности, было совершено потому, что и Разумовский — Кузнецов, и Шатров Г. П. считали, будто я прислан из-за рубежа контролировать действия Разумовского — Кузнецова».
Первым номером трамвая можно было за двенадцать копеек доехать от вокзала до Нахичеванского депо. Утро, сухое, душное, надвигалось на город. Звезды быстро блекли и таяли в светлеющем небе. Громко-громко в тишине еще спящих улиц кричали галки.
«Донвескровать» крупными буквами заявляло о производстве весов и кроватей. Товарищество «Новый путь» приглашало всех желающих в парикмахерские. На тыльной стене кирпичного здания возле булочной Каиров увидел номер своего телефона.
Первой строчкой сообщалось, что «скорая помощь» вызывается без номера, потом шли телефоны на случай пожара и обвала дома.
Четвертая строка напоминала:
«При налетах, убийствах, грабежах — тел. 50».
ПОСЛЕДНЯЯ ЗАСАДА
Земля лежала под инеем, тонким и чуточку сизым от хмурого рассветного неба, нависшего над горами. Дорога белесой лентой разматывалась вдоль склона, по которому вниз, к оврагу, сбегали каштаны с широкими безлистыми кронами, тоже прихваченные инеем, но не такие светлые, как дорога.
Впереди на взгорке маячило подворье. И дым валил из трубы, пригибаемый ветром к длинной, одетой в железо крыше.
Четверо бойцов красного кавалерийского эскадрона — Иван Поддувайло, Семен Лобачев, Борис Кнут, Иван Беспризорный — ехали на лошадях и вели негромкий разговор.
— Это тот дом, — сказал Поддувайло. Он был старшим группы. — Здесь окрест километров на пятнадцать другого жилья нету. Нужно заслонить егерю путь к югу. Пужнуть его выстрелом в случае чего...
— Верно, — согласился Кнут. — Если он смоется в заповедник, тогда амбец. Тогда можно разматывать портянки и сушить их на солнышке.
— Почему? — пробурчал Лобачев.
— Потому, что Северокавказский заповедник он знает лучше, чем ты свои грабли.
— Некультурное сравнение, — вмешался Беспризорный. — Огрубел ты, Борис. Можно сказать, знает лучше, чем ты свои пять пальцев.
— Это тебе для стихотворений культурные сравнения нужны. А жизнь на них плевать хотела. Она со всякими дружит — и с культурными, и с бескультурными.
— Прекратите чепуху молоть! — строго сказал Поддувайло. — Слухайте приказание. Красноармейцы Лобачев и Кнут, ступайте в овраг и как можно швыдче выходите вон к тому карьеру. Ясно? Мы с Беспризорным пойдем прямо в хату...
— Опасно, — заметил Лобачев.
— Все равно вражину брать нужно. Прикрывайте.
Борис Кнут и Семен Лобачев слезли с лошадей.
Было раннее-раннее утро. Дул резкий ветер. Тучи, лохматые и седые, лениво надкусывали горы. И горы стояли без вершин, словно люди без шапок. И тишина была белой и немного сладкой от запаха прелых листьев.
Опустив морду, лошади с большой осторожностью ступали по скользким листьям, под которыми дремал овраг. И голые прутья кустарников мокро хлестали их по ногам и по крупам.
— Как ты думаешь, Семен, — спросил Боря Кнут, — у этого старого паршивца самогон есть?
— Заботы у тебя несерьезные, — ответил Лобачев укоризненно.
Боря Кнут не смутился. И не без хвастовства заявил:
