— Сигналы вот так идут, — пояснил он, указывая рукой направление, перпендикулярное линии берега. — На воде и в камышах его нет, значит, он успел вылезти на землю.
Они поднялись наверх к лесу и еще раз проверили направление сигналов. Анисимов был прав — сигналы распространялись так, как он указал.
— Он может находиться как на этом берегу, так и на другом,—сказал Краевский. — Но там дежурит капитан Зарубин, он его должен задержать. Наше дело искать его здесь.
Они пошли напрямик через лес, как указывали сигналы, и очень скоро вышли на дорогу. Она вела на восток, прямо к совхозу «Новый путь». Лес скоро кончился. Впереди на громадном пространстве простирались совхозные виноградники. Еще дальше в темноте мерцали здесь и там светлые точки — это были здания самого совхоза. Недалеко от опушки можно было разглядеть небольшой домик, окруженный деревцами, где жил совхозный сторож. В окнах горел сеет: видимо, там не спали.
Краевский и Анисимов обошли домик кругом и сразу же убедились, что сигналы идут именно отсюда.
— Маяк там — это безусловно. Ничипоренко, будем надеяться, тоже там. Идемте! — сказал Краевский.
Они подошли к крыльцу и постучали. Послышались тяжелые шаги, застучала щеколда, и в дверях показался высокий старик. Он с удивлением посмотрел на непрошен ых гостей.
— Ничипоренко здесь? — спросил Анисимов.
— Ну здесь... А вам на што?
— Надо поговорить.
— Ну, поговорите.
Анисимов и Краевский вошли в избу и, быстро пройдя сени, открыли дверь в комнату. Там было светло. За большим столом сидел Ничипоренко в нижнем белье и чистил ножом рыбу. На полу стояла небольшая корзинка с крышкой, полная мелкой рыбы. Он узнал Анисимова, приподнялся и выронил нож.
— Ну-с, дорогой Трофим Иванович, — сказал тот не без иронии, — друзья, как говорится, встретились вновь.
Уху готовите?.. Ну, показывайте, где у вас спрятан радиопередатчик...
Ничипоренко молчал, словно набрал в рот воды. Краевский оглядел комнату. У одной стены топилась большая плита, над которой сушилось белье, рваная верхняя одежда и обувь. На плите грелся котел с водой. В другом углу стояли во множестве рыболовные снасти: удочки всех сортов и размеров, сачки, острога. Видимо, хозяин был любителем рыбной ловли.
Анисимов подошел к этому углу, протянул руку и вытащил радиомаяк. Теперь он был замаскирован под удочку: к верхушке тростинки была привязана леска с поплавком и крючком.
— Что это такое? — спросил Анисимов. Ничипоренко продолжал молчать.
— Это ваша удочка? — обратился Анисимов к старику-сторожу.
— Зачем моя?.. Его. Сейчас притащил.
— Вы сами видите, Ничипоренко, — продолжал Анисимов, — что ваша игра кончена. Одевайтесь и следуйте за нами! Какие здесь ваши вещи?
Но одеваться Ничипоренко было не во что — вся его одежда висела совершенно мокрая.
— Это вы где же вымокли?—продолжал допрашивать Анисимов.
Старик-сторож, удивленный всем происходящим, ответил за него:
— Так он же упал в воду, когда рыбу из верши доставал.
— И принес ее вам в подарок?
— Зачем в подарок? На яблоки сменял.
Лейтенант не стал тратить времени на разговоры. Он связался по телефону с городом и вызвал машину. Уже светало, когда Анисимов увез Ничипоренко, переодев его в сухую одежду. Он захватил также радиомаяк и все имущество арестованного — его платье, обувь и корзину. Корзина была та самая, которую видел Рожков у Ничипоренко в челноке, наполненную раками. При внимательном осмотре оказалось, что в ней был искусно скрыт пеленгаторный приемник, которым Ничипоренко пользовался для отыскания радиомаяка. Антенна была вделана в прутья ручки, все приборы размещались внутри толстого прута, служащего ободом дна. Телефонная трубка помещалась в деревянной втулочке, которой запиралась крышка, а провода в ней были вплетены в веревку, привязанную к этой втулочке.
Операция «УН» была закончена.
* * *
Мне удалось присутствовать на разборе этого дела у Рожкова. Он сам пригласил меня. Это было тотчас же по возвращении его из Белых камней. Присутствовал я также на первом допросе Ничипоренко. Об этом стоит рассказать.
Часовой ввел в комнату пожилого человека, неряшливо одетого, нечесаного, с усами и бородой, в которых блестела седина. Ему предложили стул и папиросы. Он сел на краешек, понуро опустив голову. Долго и молча курил.
