— Исключать, конечно, ничего нельзя, и все же я сомневаюсь, что такой путь был.
— Это почему? Вы же сами говорили, что Гитаев был с вами далеко не откровенен и во все свои дела вас не посвящал. Или это не так?
— Нет, это так. Я уже сказал, что говорю вам сейчас правду. Только правду. Но дело в том, что второй нашей задачей — и, как я понял из слов Гитаева, важнейшей — как раз и было установление утерянной связи с очень важным сотрудником абвера, находящимся в Москве, — мы должны были поступить в его распоряжение — и налаживание его связи с центром. Связи, понимаете?
— Как, как? Связь с важным сотрудником абвера? — недоверчиво спросил майор. — Здесь? В Москве? Но с кем же? С резидентом? Вы знаете находящегося тут, действующего резидента германской военной разведки?
— Знаю… Нет, не то чтобы знаю, — замялся Малявкин, — но…
— Что «но»? Кто он? Где? Чего вы раньше молчали? — рассердился Скворецкий.
Малявкин испуганно заморгал:
— Я не молчал, просто как-то не дошло до этого. Вот, рассказываю… Только кто он, где скрывается, этого я не знаю. Я же вам говорю, что Гитаев…
— Гитаев! О Гитаеве вы сообщили уже немало, — резко оборвал Малявкина майор. — Сейчас в первую очередь нас интересует резидент. Выкладывайте все, что вы о нем знаете. Где должны были его искать? Как с ним связываться? Как держать связь? Что он из себя представляет как человек хотя бы в самых общих чертах?
— Вы задали столько вопросов сразу… Попытаюсь ответить.
Из слов Малявкина получалось — так он понял Гитаева, — что резидент — крупный германский разведчик. Сам он будто бы немец, хотя родился и много лет жил в России. Его лично знал Канарис, знали и гестаповские руководители. «Страшный человек, решительный, жестокий. На все способен» — так говорил о нем Гитаев. Сам Гитаев лично его не знал, но наслышан о нем был изрядно и очень его боялся. Еще бы! Такому отправить человека на тот свет ничего не стоило. И в Москве он делал дела…
— И вы утверждаете, что Гитаеву удалось вступить в непосредственный контакт с этим резидентом, установить с ним непосредственную связь? Вы это точно знаете?
— Точно. Я же сам передавал шифровку, где Гитаев сообщал, что связь с резидентом установлена.
— Да, но ЛИЧНАЯ связь, НЕПОСРЕДСТВЕННАЯ?
— Я понял так, что речь шла именно о личной связи.
— Еще вопрос. Почему вы считаете, что у резидента связь с центром была утеряна?
— Так Гитаев говорил. Как я его понял, у резидента что-то случилось с рацией. Не то она испортилась, не то с радистом что-то стряслось. Так, во всяком случае, я понял Гитаева, хотя, повторяю, ничего конкретного он мне не говорил.
— И ничего, ровно ничего вы сказать о резиденте не можете? Даже его клички Гитаев вам не называл?
Малявкин внезапно оживился:
— Кличка? Кличку он назвал. «Зеро».
— «Зеро»… — задумчиво повторил Скворецкий. — «Зеро»? Занятная кличка. Всяко повернуть можно. Скажите, — неожиданно спросил он Малявкина, — Гитаев вам не говорил, кто этот «Зеро»? Мужчина? Ведь может быть и… женщина? «Зеро»!
Горюнов оторвался от протокола и с недоумением посмотрел на майора. Малявкин, ничего не соображая, хлопал глазами.
— Кто «Зеро»? Мужчина? Дайте подумать… А знаете, ведь Гитаев ничего определенного не говорил: резидент и резидент. И псевдоним. Все. А мужчина ли, не знаю. Псевдоним-то странный: и так и так понять можно. Да, вот еще что. Со слов Гитаева я понял, что «Зеро» этот знает Петра Андреевича. Профессора Варламова. Как — не могу сказать, не понял, но знает. Определенно знает.
Кирилл Петрович кашлянул раз, другой и задал неожиданный вопрос:
— Вам не трудно припомнить, какие были у «Музыканта» отношения, вернее, как он относился к Еве Евгеньевне, жене профессора Варламова?
Малявкин охнул. Он даже вскочил со стула, но снова сел и до хруста сплел пальцы.
— Вы думаете… Вы полагаете… «Зеро»… Ева Евгеньевна?.. Вы это хотите сказать?
Густые брови Скворецкого сошлись к переносице, на лбу легла глубокая морщина. Решительным жестом он оборвал Малявкина:
— Не стройте досужих домыслов, Малявкин. Факты. Только факты. Личные впечатления, опять-таки основанные на фактах. Вот что требуется. Никакой импровизации. Поняли? Так что вы можете сказать об отношении «Музыканта» к жене профессора Варламова? Конкретно. На основе фактов.
