Неожиданно историк насторожился: он услышал приглушенные, но выразительные голоса.
— Я сделал все, что мог, — послышался неприязненный, сухой голос, — но…
Никаких «но», генерал, — прервал его дрУг°й–Вы срываете план общего наступления! Неужели не понимаете? Штаб вынужден перебрасывать войска на другой участок фронта… Сегодня, господин Герр, мы во что бы то ни стало должны сделать фюреру нашему командующему — достойный немецкого солдата подарок: взять наконец эти проклятые ворота и выйти на оперативный простор.
— Господин Хольман, русские здесь стоят насмерть. Кроме того, их огневые точки — вкопанные в землю танки, пушки, минометы — расположены на склоне гор с обеих сторон лощины. Это настоящая мышеловка, — Сколько длятся бои?
— Десять дней.
— Будем считать их десятидневной разведкой боем. Как мне докладывали, за все десять дней за пределами этой полосы не прогремело ни одного выстрела. Верно?
— Абсолютно точно.
— Значит, какой вывод? Здесь граница оборонных линий русских. И следовательно, если мы проскочим каких–нибудь шесть — семь километров, нам уже ничто не угрожает. Пути на Грозный и Владикавказ будут открыты. Какой план атаки?
— Пойдем двумя танковыми колоннами. В левой — пятьдесят машин, в правой — семьдесят.
— Длительность артподготовки?
— Полчаса. С воздуха атаку будут поддерживать самолеты штурмовой авиации.
— Кто за танками?
— «Викинги» геренал — майора Штейнера.
— Блестяще! Такого ошеломляющего удара русские не выдержат. Особенно после десятидневных изнурительных боев. Сто двадцать танков на какие–то пять километров фронта — неотразимая сила. Вот что, господин Герр, предлагаю для подъема воинского духа сегодня повести в бой дивизию лично. Вы возглавите левую группу, я — правую. Согласны?
— Прекрасная мысль, господин Хольман! Фюрер, вдохновляющий нас на триумфальные подвиги, будет доволен.
— Что ж, тогда — к нашим боевым танкистам. Время!
«По танку на каждые тридцать — сорок метров атаки. Сила! — обеспокоенно подсчитал Шеер. — Выстоят ли наши? Да еще подбитые танки будут мешать вести прицельный огонь прямой наводкой. Под их прикрытием немцы могут подойти очень близко к передовым позициям… Тяжело будет нашим!»
В ту минуту он еще не знал, как об этом не знали и немцы, что на далеких, поросших лесом склонах, откуда до сих пор не прогремело ни одного выстрела, предусмотрительно была создана цепочка ПТОПов — противотанковых опорных пунктов, способных к самостоятельной обороне. Они были разъединены, не имели сплошной линии обороны, потому что Эльхотовы ворота против всей немецкой танковой армады защищали лишь танковая бригада майора В. Филиппова, артиллеристы майора Ф. Долинского и только один мотострелковый батальон. Поэтому каждый ПТОП состоял из танковой засады, усиленной на флангах Противотанковыми пушками и автоматчиками. Но расположение ПТОПов было так точно рассчитано, что все вместе они могли создать сплошную стену истребительного огня.
Когда немцы под завесой артогня подошли вплотную к первой линии нашей обороны, все началось так, как обычно. Первый удар был нанесен по левой, более слабой группе танков, которую вел генерал Хольман. Они заполыхали факелами. Один, второй, третий, четвертый…
— Так им, так, ребятки! — шептал Лютке.
Шеер щелкал фотоаппаратом.
— Господин гауптман, смотрите, подбили танк Хольм ана!
И действительно, охваченный языками пламени, танк Хольмана мчался на полной скорости назад. За ним, словно по команде, повернула вся левая группа. Когда танк генерала достиг позиций, к нему тут же подскочили санитары, но их старания были напрасны — на санитарные носилки положили окровавленный труп.
Шеер снова перевел взгляд туда, где гремел с неутихающей силой бой. Группа Траугота Герра рвалась вперед, пытаясь во что бы то ни стало, с любыми потерями проскочить линию огня. Танки вспыхивали, замирали без движения, но другие упрямо перли вперед. И вот около двадцати машин все–таки проскочили, вырвались на простор, который еще не утюжили немецкие гусеницы, где не закрывали кругозор сгоревшие машины. И тут молчавшие до этого момента склоны неожиданно разразились безжалостным огнем, от которого сразу же запылали семь танков. Огонь был еще более плотным, чем на переднем крае. Запылало еще две машины, другие повернули назад. Но их бил встречный огонь передней линии, которую они проскочили. Это была огненная ловушка без единого шанса на спасение, без надежды на жизнь. В тот день в «Долине смерти» сгорело пятьдесят три немецких танка. В одном из них — генерал Траугот Герр.
