— Ну что вы, Варвара Ивановна! Наоборот, было бы худо, если бы вы что–нибудь забыли или поспешно пошли со мной на контакт. А впрочем, Василий Тарасович меня предупреждал, что вы не из забывчивых. Как вы себя чувствуете?
— Сердце немного беспокоит, — благодарно ответила женщина. — Но должно тянуть… Еще должно! Особенно — теперь… Но что же это мы все стоим? — И добавила на украинском языке: — Гисть у дим, свято в дим, та частуваты чым?..[10]
— Вы, кажется, родом из Полтавы? — подвигая к себе табуретку, спросил посланец подполковника Иринина.
— Ах, когда все это было, давно уже я оттуда… Теперь я больше местная, не то осетинка, не то кабардинка…
— Да, куда только судьба не забрасывает людей… Однако, Варвара Ивановна, времени у меня в обрез — так что перейдем к делу. Что у вас?
— Пока все вроде нехудо, не сглазить бы… Ой, да что это я говорю? Пока фашисты здесь, никакого добра не будет… Задания в основном выполнены, наши люди успешно укоренились в управу, в местную полицию… Вот связи только до сих пор не имели.
— А как со взрывчаткой?
— Да жалоб нет, но часовых механизмов — в обрез.
— Хорошо, об этом позаботимся… Мастерская здесь? — Владислав показал на пол.
— Нет, пришлось перебазировать в другое место. Все из–за нее, — Варвара Ивановна с неприязнью кивнула в сторону комнаты немки. — Такая проныра, спасу нет. Будто мышь, весь дом обшарила. И своя же, бывшая советская, откуда–то из–под Львова. Вырастили гадюку на свою голову. Немцы так и прут к ней ордой. Домой привозят обязательно на машине. И все офицеры, перед рядовыми она нос дерет. Тьфу на нее — блудницу! Одно слово — овчарка, как и пес ее…
«Немка из — подо Львова, — слушал Варвару Ивановну Владислав. — Молодая, красивая… Неужели та самая? А я уже и не знал, где ее разыскивать… Но возможно ли такое совпадение?!»
— Как ее зовут? — просил словно бы мимоходом.
— Кристина Бергер.
«Она!»
— Где работает?
— Я же сказала — гестаповка!
«Двое под одной крышей… Опасно… Очень неудачное сочетание… Хорошо, хоть не знают друг о друге… И хорошо, что перевели в другое место мастерскую… Стоит ли их знакомить? Нет, не стоит! Вдруг выкажут себя? Сейчас отношения между фольксдойче и местной жительницей выглядят естественно. У них это — не игра, а учить некогда…»
Словно читая его мысли, Варвара Ивановна сказала:
— Мне, товарищ Владислав, опасно с ней под одной крышей. Прямо руки вяжет.
— Что поделаешь, — пожал плечами. — Сейчас здесь квартирные вопросы решают фашисты, а не мы…
Слышно было, как на улице остановилась машина. Владислав насторожился, прислушиваясь. Варвара Ивановна тоже притихла. Щелкнули дверцы — раз, другой. Со двора долетели голоса — женский и мужской. Радостно и тонко заскулил пес.
— Вит, на место! — властно приказал по — русски женский голос. Потом — серебром — смех и щебетанье по — немецки: «Нет, нет, герр Мюллер, даже не упрашивайте. Сегодня мне, к большому сожалению, не до развлечений. Жаль, но это действительно так. Слишком утомительный день…»
Мужской голос горячо настаивал с неуклюжей, но прозрачной галантностью:
— Ну, фрейлейн Кристина, всего лишь на полчаса! В мыслях я с гордостью, как высшую награду любимого рейха, буду носить божественное ожерелье из подаренных вами роскошных, как и вы, тридцати минут…
— Нет, герр Мюллер, я должна отдохнуть, штурмбанфюрер ждет меня рано утром.
— Милая фрейлейн, сжальтесь надо мной!
— Вы шутите, господин Мюллер! А если я о вашем поведении расскажу господину штурмбанфюреру?
— Фрейлейн Кристина! Я предлагаю вам взамен другое, очень дорогое ожерелье. Я лично его конфисковал у богача — ювелира из иудеев… Слово чести немецкого офицера!
— Прикатила, — с неприкрытой неприязнью сказала Варвара Ивановна. — Я выйду, закрою за ними калитку, да и пса на цепь посажу. Эти ироды ведут себя со мной как со слугой…
«Так, теперь — спокойствие и еще раз спокойствие», — приказал себе Владислав, но переложил парабеллум из кобуры в карман. Заложил руки за спину, начал с кислым, безразличным выражением лица мерить шагами комнату. Игра…
Скрипнула дгерь, и в комнату вошла ладная немка в черной эсэсовской форме без знаков различия. За нею вышагивал взъерошенный обер — лейтенант. На нем не было ни фуражки, ни шинели. Вероятно, оставил в машине. Увидев незнакомого, старшего по званию офицера, обер — лейтенант за спиной девушки приветственно выбросил над ее узкими плечиками руку и молодцевато гаркнул:
