Она вернулась в медблок навестить пациентку. Острайкер пришла в сознание, хотя и не вполне. Анге поцеловала ее в лоб, порадовавшись, что уже ввела обезболивающее.
— Как ты себя чувствуешь?
— Пить хочу, — сказала Острайкер.
Анге достала грушу с водой и она шумно присосалась к ней.
— Что случилось? — спросила она.
Анге рассказала ей про микрометеоритный удар и про ногу. Острайкер восприняла известия довольно спокойно. Несколько мгновений она рассматривала ногу.
— Это объясняет боль, — прошептала она. — Я помню разгерметизацию, и помню, что сохранила спокойствие. Разве это не странно — оставаться спокойной?
— Ты молодец, — сказала Анге. — Ты не поддалась панике.
— Было темно, ветер свистел, но я ухватилась покрепче, и дырки было хорошо видно. Я заткнула обе, но потом, наверное, отключилась.
— Кровопотеря.
Тут Острайкер расплакалась.
— Голова кружится, — сказала она. — Ох, моя нога! Бедная моя нога! Как я буду жить без ноги? Мои пальцы! Моя нога.
— Все будет в порядке, — смущенно сказала Анге. — Когда вернемся, сможешь сделать протез.
— Голова кружится. Ох, больно. Можно болеутоляющего?
Анге подала ей грушу с анальгетиком.
— Вот, — сказала она. — Прими немного. Лучше всего, если ты сама будешь за этим следить — начинает болеть, выпей чуть-чуть. Но немного.
Посасывая груши, как младенец, Острайкер, казалось, успокоилась.
— Спасибо, — сказала она. Ты хорошая.
— Тебе надо отдохнуть.
— Я бы поспала, да. Не думай, что я грубая, но. — и Острайкер уснула с грушей анальгетика в одной руке и грушей с водой в другой.
Анге была покрыта липкой, засыхающей кровью Острайкер; она отправилась в душ. Здесь, среди разнонаправленных сопел и паровых розеток, она обдумала ситуацию. Бродячий микрометеорит, поразивший корабль в борт, являлся исключительной неудачей, но была здесь и хорошая сторона, а именно: повторение можно было смело исключить. Разумеется, микрометеориты зачастую путешествуют в компании, но если бы корабль влетел в целое облако таких объектов, совокупной скорости корабля и частиц хватило бы, чтоб разорвать на части его ледяной щит, а после этого и сам корабль, и они с Острайкер были бы уже мертвы. Плохо было то, что ей придется надеть скафандр и войти в разбитый седьмой отсек, чтобы оценить перспективы ремонта. Только после этого она сможет понять, способны ли они вернуться на Землю без посторонней помощи. Она методично разобрала наихудший вариант. От любой помощи их отделяли недели. Время не было проблемой: воздуха, воды и пищи у них было на несколько месяцев, энергии — на несколько лет. Но Анге предпочла бы обойтись без помощи.
Вымывшись, она вернулась в медблок, чтобы объяснить Острайкер, что она собирается делать. Та все еще спала. Она отправилась в складской отсек и начала одеваться: эластичные штаны, эластичные рукава, многослойный грудной сегмент. Она уже собиралась надвинуть шлем, когда корабль яростно дернулся и накренился, с силой приложив ее о переборку.
Перемещаться внутри корабля в скафандре — задача не из простых, но времени разоблачаться не было. Первым делом Анге заглянула в медблок, чтобы убедиться, что с Острайкер все в порядке — та все еще спала — а затем к ближайшему контрольному посту. Питающий трубопровод разорвало по всей длине, и перистые серые струи охладителя и топлива фонтанировали в бездну. Должно быть, он был ослаблен предыдущим столкновением. Анге снова занялась маневровыми, пытаясь умерить рысканье и содрогание. Это заняло много времени, и к концу стало ясно, что корабль не может самостоятельно добраться до Земли.
В ярости на судьбу Анге послала сигнал SOS. Должно было пройти не менее получаса, прежде чем кто-нибудь ее услышит и минимум час, прежде чем она получит ответ, так что Анге вернулась в медблок. Острайкер бодрствовала.
— Ты в скафандре, — заметила она.
— Трубопровод прорвало, — сказал Анге. — Я собираюсь выйти в пробитый отсек и посмотреть, что к чему.
— Нам понадобится помощь? — спросила Острайкер. Она, казалось, знала и так.
— Боюсь, что да. Но мне надо посмотреть, как обстоят дела. Ты ОК?
Острайкер отхлебнула воды и улыбнулась.
