В отличие от убээса, предназначенного для ведения боевых действий в составе подразделений, комплект облегченной индивидуальной защиты, КОЗ012, «полевик», как его прозвали космоштурмы, для драки «стенка на стенку» не подходил совершенно. Тонкие гибкие армитоновые пластины «полевика» с изоляционной пропиткой, защищающей от разрядов импульсников, заряда плазмы уже не выдерживали. Но им и не надо было. «Полевик» был предназначен для другого. Короткие схватки в переполненных помещениях. Уличные стычки. Захват пленных. То есть операции, где принципиальным фактором была скорость, а защита шла лишь сопутствующей функцией. Хотя, если не стрелять по «полевикам» из плазмы, то и защита у них тоже была вполне на уровне. Еще одним его преимуществом была мимикрирующая маскировка, позволяющая бойцу до определенной степени сливаться с окружающим пейзажем. Но сейчас, чтобы не зря не расходовать батареи, эта функция была отключена, и Матвей представал эдаким рыцарем в сверкающих доспехах.
Среднего роста, плечистый, он никак не походил на остальных бородатых и степенных мужчин, которых можно было встретить на хуторе. И дело даже было не в том, что в отличие от остальных, лицо Матвея было гладко выбрито, а волосы подстрижены коротко. Дело было в движениях. Матвей двигался так, как будто броня «полевика» не была для него обыкновенной одеждой, не доставляющей никаких неудобств. Мало того, он умело и с удовольствием пользовался всеми преимуществами, которые предоставляли усиленные экзо-мускулы легкого скафандра.
Без видимых усилий закатив транспортировочный короб в комнату, Матвей поднял забрало шлема и расплылся в улыбке.
– Еще раз здравствуйте, дядя Евлампий. Вот, принимайте одежду. Теперь без нее никуда. Вам, так особенно.
– Да, какой я тебе «дядя», – Турухтанов с усилием поднялся из-за ком-центра, потер поясницу. – Все не повзрослеешь, Матвей.
– Ну не «старец Евлампий» мне же вас называть, – чуть улыбнулся Матвей. – А про «повзрослеешь» я даже и не знаю, что сказать. Каковы, по-вашему, критерии взросления?
– Ответственность, – вздохнул Турухтанов. – Хотя, сынок, сейчас у тебя ее будет выше головы. А про «старца», – он усмехнулся, – ты прав. Я, к счастью, до старца еще не дожил.
Он посмотрел Матвею в глаза и посерьезнел.
– И теперь даже не знаю, доживу ли.
– Доживете, – уверено пообещал Матвей. – Если успеем провести всю эвакуацию, как положено, – доживете. Сейчас «Белое Место» хоть и активно, но входить туда можно безбоязненно.
– А потом? – напрягся Турухтанов.
– Кто знает, – пожал плечами Матвей. – Я могу чувствовать только его состояние. Общаться – это не по моей части. Но в любом случае, там будет лучше, чем здесь, это я могу точно сказать.
– Все так плохо? – подобрался Евлампий Егорович. – Еще смерти были?
– Восемь, – из глаз Матвея ушла легкость. – Не смертей, но попыток самоубийства. И, что характерно, все остались живы. Мало того, кроме двух самых первых случаев, тех, с парнем, бросившимся под боты и пытавшегося застрелиться лейтенанта милиции, все остальные уже в полном порядке. Ничего похожего в архивах не было.
– Разрушения?
– Нет, – поджал губы Матвей. – Ничего схожего с прошлыми событиями.
– Так, может, все не так уж и плохо? – во взгляде Турухтанова появилась надежда.
И тут же погасла: Матвей покачал головой.
– Нет, дядя Евлампий, я говорил с одним из них. Таиксана попал на министра связи всего Пепла, я чувствую.
– Блокирует связь? – теперь Евлампий Егорович напоминал охотящегося хищника.
– Вряд ли, – не согласился Матвей. – Как он может ее заблокировать один? Да и зачем? Что мы можем сейчас сказать? «У нас десять попыток самоубийств, никто не погиб, но мы чувствуем Таиксану»? Пришлите к нам, пожалуйста, несколько штурм-флотов, чтобы … сделать что? Глупость получится. И в прошлые разы нам никто не поверил, а в этот, так тем более.
– Пока все не случится, а потом уже поздно будет, – задумчиво проговорил Турухтанов. И вскинул голову. – Но ведь были же те, кто поверил.
– Были, – согласился Матвей. – И мы отправили сообщение. Они сказали, что вышлют специалистов, чтобы они разобрались на месте.
