– Что, командир? – подались вперед бойцы.
– Назад! – отлепился от стены Матвей. – Бегом к боту, уходим отсюда. Быстро!
И, подавая пример, первым рванул по уходящей вниз от площади улочке.
– Что случилось, командир? – раздался в наушниках оставшегося активным скафандра голос.
– Таиксану убили, – стараясь не сбить дыхание, сообщил Матвей. – Ушел все-таки, гад.
– Так, а нам-то какая разница? – не понял голос. – Ну, одного убили, так к другому он пришел. Мы того, другого и возьмем.
– Возьме-ем, – передразнил его Матвей. – Кого ты возьмешь? Как его определить, пока он сам не покажется? У него на лбу не написано. Пока делать что-то не начнет, никак не понять, где он и в ком?
– Так мы тут его подождем…, – начал, было, голос и осекся.
– Сам… понял…, что глупость… сказал, – выплюнул Матвей между вдохами, набирая все большую и большую скорость. – Тут мы … только смерти … дождемся. Пятеро … в «полевиках» …, значит, точно федералы. Первыми нас … постараются … положить. Да и трупов тут сейчас столько будет…
Он добежал до небольшого, похожего на милицейский бота, и стукнул по кабине, идентифицируясь и открывая замок кабины.
– Внутрь! – скомандовал он. Пятерка споро полезла в бот. Матвей стоял, держа под прицелом импульсника улицу. Внутрь он запрыгнул последним, когда один их бойцов уже запустил двигатели.
– Сейчас по всему городу начнутся погромы, беспорядки, – Матвей с сожалением смотрел из набирающего высоту бота. – И могут начать убивать вообще всех, кого попало. Тут и найти Таиксану будет непросто, и довезти проблема. Если еще на нас самих охоту не начнут. А то, что захотят – сто процентов. Нет уж, – он вздохнул, – придется нам опять в засаду садиться, включать оборудование и начинать отслеживать, где он в следующий раз объявится.
Бот без опознавательных знаков поднялся в воздух и полетел прочь от очередного города, охваченного неизвестным безумием.
– Убили, убили, убили! – на разные лады повторяли голоса вокруг заполненной людьми трибуны.
Представительный мужчина лежал на импровизированной трибуне. Лужа крови вокруг него уже стала настолько внушительной, что стоящие вокруг начали потихоньку раздаваться в стороны, чтобы не стоять в ней. И только три человека: телохранитель, коллега-единомышленник (?) и какой-то странный тип из Ахтанова, столицы Пепла (вокруг косились на него, поговаривая, что он как раз и может быть агентом федералов), не отодвинулись, продолжая рассматривать что-то на убитом. Перебрасываясь короткими фразами, они указывали друг другу на какие-то детали, как вдруг «странный тип» дернулся, замер на мгновение и согнулся, как будто ему внезапно стало плохо. Но прежде чем кто-либо успел поинтересоваться, что с ним, он поднял голову.
Секунду смотрел перед собой, а потом медленным, как будто изучающим взглядом обвел столпившихся людей. Медленно выпрямился.
– Они думали, что убили его, – тяжелым, нарастающим с каждой секундой голосом начал он. – Думали, что остановили наш гнев…
Стоящие люди подались назад, настолько тяжелым был взгляд мужчины и настолько жутковатым его голос.
– … но они ошиблись, – он опять обвел взглядом стоящих. – Наше дело невозможно убить. Нас много. Нас сотни и тысячи. И мы пойдем до конца. Хотя бы для того, чтобы эта жертва, – он кивнул на лежащего, – и многие другие не были напрасными.
Мужчина торжественно поднял руки к нему в непривычном жесте, заставив всех остальных невольно выпрямиться, и вдруг … улыбнулся уродливой, злобно щерящейся оскаленными зубами улыбкой.
– Таиксана, – прошептал он и погасил улыбку.
– Мы победим! Впере-е-е-ед!!! – заорал он, не опуская рук, и все еще не отошедшая от митингового угара площадь ответила ему глухим ревом.
