В белом халате Калерия оказалась еще лучше, чем в дубленке. Халат придал ее образу еще больше недосягаемости и недоступности, парой мазков сакцентировал внимание на доброте и милосердии, оттенил нежность кожи и негородской цвет лица.
– Здравствуйте, Комаров, – представился он с порога.
– Здравствуйте, Белокурова, – подняла голову девушка.
– Я знаю, – совершенно по-детски улыбнулся Кирилл.
– Я тоже знаю, – такой же улыбкой ответила Калерия.
– Я так просто зашел, посоветоваться, – предупредил он ее вопрос. – Мимо шел и зашел.
– Раздевайтесь, – привычно кивнула Калерия и подошла к умывальнику.
– Да я не про себя, – испугался Кирилл, – я про одного своего знакомого.
– Все так начинают, – привычно бросила Калерия. – Так что там у вашего знакомого?
– Сыпь, – выпалил Кирилл.
Калерия подробно расспросила его о характере сыпи, о том, что его знакомый ел незадолго до ее появления, о склонности к аллергии, о лимфоузлах, о температуре. Кирилл послушно отвечал, исподтишка пытаясь составить свое мнение о девушке.
– Все просто, – наконец резюмировала она, – конечно, хорошо, если бы этот знакомый показал мне свою сыпь, но раз он стесняется, то я думаю, смогу помочь ему без осмотра. Говорите, он ел апельсины?
– Да, а в детстве мама не разрешала ему есть больше одного.
– Я выпишу рецепт, зайдете в аптеку. Принимать по одной таблетке три раза в день и никаких апельсинов! При хорошем раскладе уже к утру ничего не будет. Если за три дня не пройдет, то ему все-таки придется обнажиться. Отойдите.
Калерия отодвинула юношу в сторону, подошла к белому металлическому шкафу со стеклянными дверцами, обняла его, как родного и без усилий перенесла на два метра левее. За ним оказался точно такой шкафчик. Девушка достала из него бланк рецепта, потом так же непосредственно, привычно закрыла его первым шкафом.
– Это как? – не нашел более достойного выражения своему удивлению Кирилл.
– Акушерки нашей внучек таскает бланки рецептов для своей подружки. Та все время в больницу играет, вот он ей и носит, не уследишь. Хороший парнишка, но я эти бланки с кровью и потом выбиваю. Приходится блокировать.
– А шкафчик запирать не пробовали? – подал, как ему казалось, умную мысль Кирилл.
– Тут замки примитивные, – глянула на него исподлобья Калерия, – он их гвоздем вскрывает.
Пока медсестра заполняла бланк, Кирилл рассматривал шкафчик. Как обманчивы бывают предметы! Со стороны он казался довольно массивным и тяжелым, а на деле был как пушинка. Из алюминия, наверное. Чтобы проверить свое умозаключение Кирилл подошел к шкафчику и попробовал исподтишка поддеть его плечом. Шкафчик даже не шелохнулся. Кирилл подналег сильнее, хотя существовала опасность слишком сильным толчком уронить шкаф вместе со стеклом и всеми банками-склянками, что стояли в нем.
Шкаф слегка дрогнул, но не сдвинулся с места. Кирилл, уже не скрывая своей заинтересованности, обнял непокорную мебель руками и попытался приподнять. Шкаф не сдавался.
– Какой-нибудь секрет, – вслух догадался он.
– Бросьте вы, – отмахнулась Калерия, – какой секрет. Просто за день я его по пять раз двигаю, вот и наловчилась.
Кирилл опасливо взглянул в ее сторону. Неужели она действительно обладает силой Ивана Поддубного? Нет, вряд ли. Хрупкой ее, конечно, не назовешь, но чтобы легко ворочать шкафы – быть такого не может. Наверное, действительно секрет.
– Да, вот еще, – обернулся он, уже уходя, – говорят, раньше была такая зеленка, которая со временем не бледнела, а делалась ярче. Может такое быть?
– Кто это говорит? – заинтересовалась Калерия.
– Один пожилой уважаемый человек, – уклончиво ответил юноша.
– Понятно. Нет такой зеленки. Этот уважаемый человек темнит.
– А импортная? Может, она более едучая?
– А где вы видели раненого Ван Дама в зеленке? За границей, как мне известно, вообще зеленкой не пользуются. Ну нет у них чувства юмора, а маленьких обмазанных зеленкой человечков они принимают за инопланетьян.
– Понятно. Спасибо.
– Удачи.
Нельзя сказать, чтобы Кирилл узнал больше о Калерии. Но от этого ему не стало легче, и маленький шторм, поднятый в его душе после встречи с ней, грозил превратиться в довольно крупный.
