Лазарь остановился напротив живописной группы. Убедившись, что присесть ему не предложат, первым нарушил молчание:
– Вот кто по мне соскучился. Катя и Петя… – он грустно улыбнулся. Потом тихим, но властным голосом продолжил: – Прежде чем что-либо обсуждать, я хочу видеть Неониллу. Сейчас.
Плохо скрывая волнение, Екатерина Францевна ответила:
– Мы по тебе совсем не соскучились, Жан. – Она перевела дух и напористо выдала по-заученному: – Я и Петр Владимирович узнали, что ты жив и скрываешься. Мы вызвали тебя, чтобы сказать, что после твоего бегства кто-то снял все деньги со счетов нашей структуры. Это мог сделать только ты или твой психоаналитик Князев, которого ты посвящал во все тайны. Мы уверены, что ты, по слабости, решил выйти из дела, для этого инсценировал собственное убийство, затем либо убрал Князева, либо, оставаясь с ним в сговоре, забрал общественные деньги и скрылся. Поэтому…
– Я повторяю, что не буду ничего обсуждать, пока не увижу здесь Неониллу, – перебил Лазарь. После этих слов он опустил руку в карман подрясника. Тут же на него устремилось несколько пистолетных дул, а автоматчик вскинул «Калашников» и крикнул:
– Не двигаться!
Лазарь медленно потянул руку. Из кармана показались черные вязанные четки с голубыми бусинками. Он пояснил не без иронии:
– Оружие забыл сразу достать. А то вы все вооружены, а я нет. Это не по понятиям.
Охрана «выдохнула» и приняла изначальное положение.
Лазарь хотел было полезть во второй карман и достать письмо старца Салафиила, однако воздержался.
Екатерина Францевна тем временем попыталась вставить сигарету в мундштук. Руки от волнения не слушались, сигарета сломалась. Женщина швырнула ее под ноги и заговорила визгливым голосом:
– После того как ты и Князев исчезли, в верхнем эшелоне нашей структуры начались разборки, борьба за власть, в результате которой погибли лучшие. Я и Петр Владимирович оказались в решающий момент перед необходимостью взять власть в свои руки, во избежание дальнейшего хаоса и кровопролития. Нам пришлось буквально по одному вылавливать разбегающихся, восстанавливать отчетность, возобновлять связь с группировками регионов, убирать конкурентов, но самое главное – нам заново пришлось сколачивать необходимый капитал для оборота. И мы вернули эти деньги. А теперь за наши труды ты возвратишь нам украденные тобой деньги. А потом ответишь за свои поступки. Может быть, тебя простят, посмотрим… Завтра, 19-го августа, к восьми часам вечера ты должен привезти деньги или сообщить, где они находятся. Если, конечно, не захочешь сделать этого сейчас же. Привезешь – получишь монашку, целую и невредимую. Если и завтра ничего не скажешь, то мы начнем возвращать тебе монашку по частям. Спорим, что ты еще не забыл, как это делается: сначала палец, потом ухо, потом сосок. А потом мы покончим и с тобой. Но сначала все-таки ты получишь ее всю, как требуешь.
– Заткнись! – крикнул Лазарь.
– Ты мне рот не затыкай! – парировала осмелевшая Екатерина Францевна. – А ты что все молчишь?! – она пихнула локтем соседа: – Подтверди ему. Или это тебя не касается?
– А че? – встрепенулся бритый. – Я и говорю, грохнем мы тебя, батюшка, и бабу порежем, если деньги не вернешь! Во. Конкретно! – и он испуганно засмеялся.
– Я понимаю, что конкретно, а не абстрактно, – огрызнулся Лазарь и направился к выходу из гостиной.
Екатерина Францевна пустила ему вслед:
– Значит, сегодня не хочешь. Ничего, завтра сам придешь. Надеюсь, ты еще не совсем мозги отморозил. Понимаешь, что в милицию идти нельзя, тебя там только и ждут. Хвоста за тобой не приставляем, но тебя довезут, куда скажешь. До завтра!
У выхода Лазарь остановился:
– Тут один хороший человек вам письмо написал. Только вы этого письма недостойны… Ну все равно почитайте. Может, дойдет что-нибудь, – нагнувшись, он положил письмо отца Салафиила на паркет и покинул зал.
