На крыльце кто-то затопал, стряхивая снег с обуви. Это отвлекло Инну от раздумий. Бережно разгладив листки, девушка отложила амбулаторную карту в сторону от остальных и выглянула из кабинета навстречу входящему с улицы.
— Здравствуй, доча! — Юркая бабулька уже вешала на вешалку у дверей свой пуховый платок. — А я смотрю, свет в окнах горит. Дай, думаю, зайду, взгляну на новую фельдшерицу.
«Вот и первая ласточка пожаловала», — подумала Инна, приглашая старушку в кабинет.
Та вошла, одобрительно кивая и при этом засовывая в карман белого халата хозяйки ФАПа шоколадку…
И — началось! Люди потянулись один за одним. В основном старики. Большинство приходили преимущественно из любопытства, но находили на что и пожаловаться. Инна выслушивала их, задавала вопросы, измеряла давление и попутно продолжала разбирать амбулаторные карты, вытаскивая из стопки нужные. Карточки обретали хозяев, к именам добавлялись лица. На внутренней стороне каждой обложки фельдшер делала для себя пометки карандашом, типа «Игнатова — первая бабулька. Маленькая, юркая». Или «Потапова — полная, с седым пучком, печет домашнее печенье». И так обо всех людях, которые к ней приходили. Потому что запомнить всех и сразу Инна не могла, а обижать впоследствии тем, что не узнала, не хотелось.
За утро она приняла человек двадцать и ближе к обеду чувствовала себя совершенно одуревшей. А в коридоре, за дверью кабинета, сидели на скамейке еще три человека. До слуха донесся скрип входной двери. «Четвертый пожаловал», — обреченно подумала Инна. С непривычки захотелось завыть в голос, чтобы все те, кто пришел, сами разбежались в разные стороны. Но вошедший энергично прошагал мимо очереди, бросив ожидающим несколько слов, и постучал в створку.
— Да? — откликнулась фельдшер, давно уже и осмотрев свою нынешнюю пациентку, и прослушав легкие, и простучав везде и все, что только было можно.
И тут, к огромной Инниной радости, в кабинет вошел Ларичев. Сидящая возле стола старушка, которой явно не хотелось уходить, недовольно взглянула на него:
— Мы еще не закончили. Нельзя так врываться во время приема.
— Здрасте, Анфиса Марковна, — нисколько не смущаясь, кивнул ей Вадим. — Вы, простите, когда последний раз кушали? Я это к тому, что фельдшеры тоже люди, только за них пожаловаться некому, вот и сидят голодные.
— Да я что? — забормотала старушка, поднимаясь со стула. — Обед же в расписании не написан. Ну ничего, доча, я завтра с утра приду.
«Не дай бог!» — с тоской подумала Инна, глядя ей вслед.
— Придет, — словно прочитав ее мысли, заверил Вадим, — она такая. Перелистает кучу справочников, выищет себе кучу болячек и носится с ними. Анфиса Марковна и домой к нам уже два раза ломилась. Ты будь с ней построже. А сейчас — пора обедать.
— Да у меня в коридоре еще толпа. Таких же или нет, уж не знаю, — сообщила Инна, как будто Вадим сам очередь не видел.
— Никого там уже нет, я попросил народ погулять полчаса, — ответил он. — Потому что приехал за тобой. Поедем, а то ведь и правда, наверное, уже голодная-преголодная.
— Да я тебя сама накормить могу! — Инна со смехом выдвинула ящик стола, в котором теснились народные подношения: кто приходил знакомиться с шоколадкой, кто с печеньем домашней выпечки, кто с конфетами или пирожками… — Хочешь?
— Вот это да! — рассмеялся Ларичев. — Слушай, а тебя выгодно держать в компаньонах. Ладно, сгребай все это в кучу и поехали, потому что дома тебя ждет нормальный обед.
Так Инна получила полчаса передышки, покоя и тишины. А потом, когда он доставил ее назад на рабочее место, все началось по новой. К концу рабочего дня Инна была уже просто никакая. Но поток пациентов схлынул. Как и обещал Вадим.
— Не переживай, просто сумей продержаться несколько дней, — сказал он, везя ее после обеда. — Во-первых, только именно в первые дни бывает такой ажиотаж, потом все же будет легче. А во-вторых, ближе к вечеру начнут показывать сериалы, так что бабусек как ветром сдует: жизнь киногероев для них интереснее, чем на тебя посмотреть.
И вот, кажется, его обещание сбылось. Или нет? Инна только вздохнула, снова услышав, как кто-то на крыльце отряхивает обувь от снега. Но выглядывать из кабинета уже не стала: если надо, сами знают, где искать, — обреченно ждала появления очередного пациента. Но вопреки ее опасениям вошедший оказался не бабулькой, а молодым мужчиной, который, судя по виду, не собирался долго и нудно жаловаться фельдшеру на давление, сосуды и ломоту в костях.
