— О’кей, — сказала она и зашагала в указанном направлении.
Повернув за угол, Эрика увидела мужчину и женщину примерно одного с ней возраста. Они сидели молча, и их взгляды были прикованы к дому. Эрика замерла. Ей так не терпелось пообщаться с ними, что она забыла продумать, как объяснить свой внезапный визит. Но колебалась Эрика недолго. Задавать вопросы людям и совать нос в чужие дела было частью писательской работы. Она давно уже перестала переживать из-за мнения других, тем более что большинство родственников потом оказывались в восторге от ее книг. К тому же ей было легче рассказывать им о своих расследованиях, когда речь шла о делах прошлых лет. Раны успевали затянуться, а трагедии — превратиться в историю.
— Привет! — крикнула Эрика.
Супруги Старк обернулись, и она улыбнулась им.
— Я вас знаю. Вы Эрика Фальк. Я читала все ваши книги. Они прекрасны, — выпалила хозяйка дома и тут же покраснела, застеснявшись своей откровенности.
— А вы, должно быть, Эбба! — воскликнула Эрика, с энтузиазмом пожимая женщине руку, загрубевшую от ремонтных работ. — Спасибо за комплимент.
Все еще стесняясь, фру Старк представила своего мужа. Гостья поздоровалась и с ним тоже.
— Вы вовремя, — сказала Эбба, присаживаясь и знаком приглашая Эрику присесть.
Та охотно плюхнулась на стул:
— Что вы имеете в виду?
— Я так полагаю, вы хотите написать об исчезновении моей семьи? Тогда вы выбрали правильный момент.
— Я слышала, что в доме что-то нашли.
— Да, мы сломали пол в столовой и нашли то, что может быть кровью. Полиция решила исследовать находку, и поэтому в доме столько народу.
Теперь Эрика поняла, почему Патрик вчера отвечал так уклончиво. Интересно, что он думает обо всем этом? Подозревает, что семью убили там же, в столовой, а потом избавились от тел? Ей не терпелось спросить, нашли ли в доме еще что-нибудь, помимо крови, но она сдержалась.
— Вам должно быть тяжело. Не могу отрицать, что меня эта история всегда интересовала, но ведь для вас, Эбба, она слишком личная.
Хозяйка покачала головой.
— Я была такой маленькой, что не помню свою семью. Я не могу скучать по тем, кого не знала. Это совсем не то, что… — Она отвела взгляд.
— Думаю, вы встречались с моим мужем, Патриком Хедстрёмом. Он один из тех полицейских, что были у вас в субботу. Я сожалею об этом неприятном инциденте.
— Да, приятным его не назовешь. Не понимаю, кто хотел причинить нам зло! — всплеснул руками Мортен.
— Патрик думает, что это имеет отношение к тому, что случилось в семьдесят четвертом году… — сказала Эрика и тут же выругалась про себя. Ей хорошо было известно, как злится муж, когда она рассказывает другим о ходе расследования.
— Но разве это возможно? Прошло более тридцати лет, — возразила Эбба.
Она взглянула на дом. С того места, где они сидели, ничего не было видно, но они слышали, как трещат доски.
— Можно мне задать несколько вопросов о том происшествии? — попросила Эрика.
— Конечно. Правда, я уже сказала вашему мужу, что мало что знаю, — сказала фру Старк. — Но вы спрашивайте.
— Ничего, если я запишу наш разговор? — спросила Эрика, доставая диктофон из сумки.
Мортен бросил взгляд на жену, но та только пожала плечами:
— Ничего.
У Эрики засосало под ложечкой от волнения. Она хотела найти Эббу в Гётеборге, но раньше у нее руки не доходили до этого дела. А теперь эта женщина сама оказалась во Фьельбаке, и, может быть, проделанная Эрикой работа даст наконец результат.
— У вас что-нибудь осталось от родителей? Что-нибудь из этого дома?
— Нет, ничего. Приемные родители сообщили, что, когда я к ним попала, при мне была только сумка с одеждой. Но даже она была не из дома. Мама говорила, что какая-то добрая женщина сшила мне одежду и украсила вышитыми инициалами. Они у меня есть. Мама сохранила их на случай, если у меня родится дочь.
— Никаких писем, фото?
— Нет, ничего такого.
— У ваших родителей были родственники, которые могли забрать личные вещи?
— Нет, никого. Я говорила вашему мужу. Насколько я знаю, моих бабушек и дедушек не было в живых. Видимо, родители были единственными детьми в семье. Если у нас и есть дальние родственники, меня они никогда не искали. И никто не хотел меня удочерить.
