Все было, как должно было быть. Директор школы и не ждал другого. Ученики уехали на каникулы домой. Инес поинтересовалась, будут ли оставшиеся мальчики обедать с ними, но Руне даже не удостоил ее ответом. Пасхальный обед — это только для семьи. Два дня она готовила праздничные блюда. Жаркое из баранины, маринованный лосось, яйца… А муж все желал новых яств. Точнее, это были не пожелания, а приказы.
— Карла всегда это готовила. Каждый год, — сообщил он Инес накануне их первой совместной Пасхи, вручая ей список блюд.
Протестовать было бессмысленно. Раз Карла это могла, то и она сможет. И горе ей, если у блюд будет другой вкус.
— Ты не посадишь Эббу в стульчик, Юхан? — спросила она, выставляя на стол жаркое. Оставалось только молить Бога, чтобы оно было правильно прожарено.
— Эбба обязательно должна быть с нами? — спросила Аннели небрежно. — Она только мешает.
— И что прикажешь мне с нею сделать? — спросила Инес. После рабского труда в кухне она была не в настроении терпеть выходки падчерицы.
— Не знаю. Но она весь обед испортит. Меня тошнит от одного ее вида, когда она ест.
Фру Эльвандер не выдержала.
— Так, может, это тебе пропустить обед? — спросила она резко.
— Инес! — Грозный голос мужа заставил женщину подпрыгнуть на месте. Руне весь побагровел. — Что ты такое говоришь? Что моя дочь нежеланна на семейном обеде? — ледяным тоном заявил он, буравя жену взглядом. — В этой семье все обедают вместе.
Аннели ничего не сказала, но вид у нее был довольный, как у кошки, объевшейся сливок.
— Извини, я не подумала, — опустила взгляд Инес, берясь за блюдо с картошкой. Внутри у нее все кипело. Ей хотелось заорать, высказать им обоим все, что она думает, и убежать отсюда. Невозможно было больше оставаться в этом аду.
— Эббу тошнит, — взволнованно сообщил Юхан, вытирая сестре подбородок салфеткой. — Она не заболела?
— Наверное, переела каши, — предположила Инес.
— Надеюсь, что так, — неуверенно произнес мальчик. Он души не чаял в Эббе. «Совсем не такой, как его брат и сестра, — подумала Инес, — странно…»
— Жаркое. Наверняка хуже, чем у мамы, — заявил Клаэс, садясь рядом с Аннели.
Та фыркнула и подмигнула брату, но тот сделал вид, что ничего не видит. Он мог бы быть близок с сестрой, но Клаэсу было плевать на всех, кроме себя самого. И покойной матери, о которой он не уставал говорить.
— Я сделала все, что в моих силах, — ответила Инес.
Подросток фыркнул.
— Где ты был? — спросил Руне, протягивая руку за картошкой. — Я искал тебя. Улле разгрузил доски у причала. Мне нужна помощь, чтобы отнести их в дом.
Клаэс пожал плечами:
— Я гулял. Потом отнесу.
— Сразу после обеда, — отрезал его отец, но больше ни о чем не спрашивал.
— Оно должно быть розовым, — скривилась Аннели, разрезав мясо у себя на тарелке.
Инес сжала челюсти.
— У нас плита старая. Температура неровная, — объяснила она. — Как я уже сказала, я сделала все, что в моих силах.
— Отвратительно, — процедила Аннели, отодвигая тарелку. — Передашь соус? — кивнула она Клаэсу.
— Конечно, — ответил парень, поднимая руку. — Ой! — Внезапно он, на глазах у Инес, выронил соусницу на пол. Та раскололась, а коричневый соус начал просачиваться сквозь щели в полу.
Фру Эльвандер встретила его взгляд. Она знала, что он сделал это нарочно. И он знал, что она знает.
— Какая неуклюжесть, — отметил Руне, разглядывая пол. — Тебе придется все это вытереть, Инес.
— Конечно, — натужно улыбнулась женщина. Естественно, ее мужу и в голову не пришло попросить Клаэса убрать за собой.
— И принеси еще соуса, — сказал Эльвандер.
Инес, уже направившаяся в кухню за тряпкой, обернулась:
— Больше нет.
— У Карлы всегда была добавка, на случай если соус закончится.
