«Я должна сделать так, чтобы Розетта ни о чем не догадалась. Она не осознает тяжести моего проступка. Теперь она чувствует себя свободной, она возродилась для той простой жизни, которая ее вполне устраивает».
— Слышите? Кто-то пришел! — воскликнула девушка. — Наверняка ваш жених.
— Тише! Мы еще не помолвлены, — сказала Анжелина, вытирая последнюю слезинку. — Ты права, это он.
Акробат, в белой рубашке и сапогах, вошел в диспансер с театральным эффектом. Его черные волосы были распущены по плечам. В левой руке он держал букеты цветов, в правой — тяжелую корзину.
— Барышни, я изрядно потратился, — заявил он. — Тебе, Анжелина, эти красные розы, символ страстной любви, которую я питаю к тебе, несмотря на все мои вчерашние глупости. Тебе, Розетта, эти белые розы, символизирующие чистоту нашей дружбы и твою непорочность. Я купил также атласные ленты, сидр, вкусные пирожные, тарталетки со сливами и сочные фрукты, слегка обжаренные и политые золотистым сиропом.
И Луиджи продолжил с воодушевлением, что в эти мгновения делало его похожим на странствующего торговца, расхваливавшего свой товар:
— Смейтесь, барышни! Если бы я мог взять свою скрипку, я сыграл бы вам серенаду, но мне не хватает пары дополнительных рук. Что касается обеда, то я отыскал настоящего мастера колбасного дела. Я остановил свой выбор на изысканных блюдах. Мясной пирог с хрустящей корочкой, утиный паштет, фуа-гра с трюфелями. А еще мне захотелось салата из картошки и лука-шалот и белого вина!
— Настоящий пир! — воскликнула Анжелина.
— Только пируйте вдвоем, — сказала Розетта. — Я не голодна, я съела слишком много тартинок. К тому же я хочу спать. Я пообедаю чуть позже.
Луиджи и Анжелина сделали вид, будто поверили, но на самом деле они не сомневались в том, что Розетта решила самоустраниться. Они уединились в кухне. Эта интимная обстановка немного смущала их.
— Я накрою на стол, — предложил Луиджи. — Где тарелки?
— В буфете, слева. Думаю, подогревать нечего.
— Нет, это будет холодный обед.
Анжелина поставила розы в вазы и склонилась, чтобы вдохнуть их чарующий аромат.
— Я отнесу Розетте ее букет. Пусть она наслаждается цветами.
Луиджи рассеянно кивнул. Анжелине показалось, что он держится скованно, и она встревожилась, но не осмелилась его расспрашивать.
— Мы похожи на неуклюжих ребятишек, — сказал Луиджи, улыбаясь. — Мне очень жаль, но я не нашел ни вилок, ни салфеток.
Анжелина подошла к буфету и открыла ящик.
— Это здесь. А стаканы стоят в том небольшом угловом шкафу.
Луиджи воспользовался моментом и быстро поцеловал Анжелину в губы. Она тут же бросилась к нему на шею и крепко обняла.
— Мне страшно, Луиджи. Мне страшно мечтать. Я боюсь испытать разочарование. Скажи, ты действительно любишь меня?
— Да, моя любовь, не бойся. Отнеси цветы Розетте и поскорее возвращайся. Я откупорю бутылку белого вина. Я делаю успехи — нашел штопор, он лежал вместе с ножами.
И Луиджи, придав своему лицу лукавое выражение, помахал штопором. У Луиджи были привлекательные и очень подвижные черты лица, и он мог менять его выражение мгновенно. Такое искусство преображаться всегда вызывало у Анжелины смех.
— Браво, мсье акробат! А как вы откупоривали бутылки, когда бродили по дорогам?
— Святые небеса! Мадемуазель, я пил только родниковую воду!
Анжелина, успокоившись, вышла из кухни. Повседневная жизнь с таким человеком не будет скучна. «Я попрошу его не быть слишком суровым и серьезным, — дала себе слово Анжелина. — Я хочу, чтобы он играл на пианино и на скрипке, чтобы делал «колесо» или забирался на крышу конюшни».
Розетта обрадовалась, что сможет любоваться букетом белых роз. Сложив руки на груди наподобие статуй, стоявших в соборе, она тихо давала советы Анжелине:
— Главное, веселитесь. И, прошу вас, окончательно простите его, хотя вчера он заставил вас страдать. Он, ваш Луиджи, любит вас.
— Если он на мне женится, ты будешь моей фрейлиной, — так же тихо сказала Анжелина.
— Это доставит мне удовольствие. Пожалуй, даже большее, чем ваша свадьба. Ну, бегите! Потом мне все расскажете!
— Розетта, если бы ты знала, как я люблю тебя! — прошептала Анжелина, целуя девушку в лоб.
