Преисполненная решимости справиться со своими навязчивыми идеями, Розетта покачала головой. Постепенно образ Валентины, ее лицо, ставшее желтовато-лиловым, глазницы с черными кругами вокруг них исчезли. Розетта даже перестала слышать жужжание огромной зеленой мухи, летавшей под потолком комнаты в лачуге в квартале дубильщиков. Ей казалось, что она сможет забыть и о чудовище с пьяным дыханием, навалившемся на ее юное тело, и о стыде, из-за которого она будет вынуждена скрывать от людей ужасную правду. Только Реми был сыном ее матери. Остальные три брата родились от преступной связи отца со старшей дочерью. Он насиловал ее, удовлетворяя свое извращенное желание, словно она была его законной супругой.
«Мадемуазель Энджи знала обо всем этом. Она знала, откуда я родом, и поэтому не могла искренне меня любить. Просто она жалела меня. Но хватит! Довольно думать о мадемуазель Энджи. Я ударила ее малыша. И уж этого-то она никогда мне не простит!»
Смирившись с происшедшим, Розетта встала и принялась собирать ежевику. Черные ягоды были сладкими и сочными. Розетта вышла за крепостную стену, окружавшую старый донжон, чтобы собрать еще ягод. И хотя она увлеклась, лакомясь ежевикой, но все же услышала шаги. «Черт! — мысленно выругалась девушка. — Честное слово, они и здесь не могут оставить меня в покое!»
Розетта быстро спряталась среди руин. Растрепанная, в мокрой грязной одежде, она не сомневалась, что к ней отнесутся с подозрением. «Наверняка это какой-нибудь крестьянин, ищущий грибы, — успокаивала она себя. — Он не придет сюда».
Медленные, тяжелые шаги приближались. Ветки хрустели, а прерывистое дыхание нарушало тишину. Птицы смолкли, обеспокоенные вторжением незнакомца. Розетта прижалась к стене. И вдруг перед ней появилась огромная белая собака с высунутым языком. Ее белоснежная шерсть немного пожелтела от влаги, а грудь была усеяна репешками.
— Спаситель! Черт бы тебя побрал! Что ты здесь делаешь? — простонала Розетта.
Собака чихнула и с довольным видом принялась тереться о ноги девушки.
— Вот незадача! Ты один? Впрочем, почему ты должен быть один?
Испуганная Розетта пристально всматривалась в пролом, приготовившись увидеть Анжелину. Через несколько минут, показавшихся беглянке вечностью, она вздохнула с облегчением. Розетта вышла за крепостную стену и огляделась. Никого. Дрозды, синицы и зяблики возобновили свой концерт.
— Ты убежал от мсье Огюстена? — спросила Розетта собаку. — Ты бросился за мной? Но ты не шибко-то торопился! Тебе понадобилась целая ночь, чтобы меня найти.
Взволнованная девушка ласкала Спасителя и вытаскивала репешки, застрявшие в густой шерсти собаки.
— Спаситель, тебе не стоит оставаться со мной. Наш малыш Анри расплачется, если не увидит тебя, когда проснется.
В душе Розетта восхищалась Спасителем, который шел по следу в течение нескольких часов. Она подумала, что собака, по крайней мере, предана ей, иначе она не стала бы ее искать.
— Я охотно оставила бы тебя здесь, большой зверь, но мне нечем тебя кормить. У Октавии всегда найдутся для тебя косточки, кусочки сала, корочки сыра… Но, может, ты умеешь охотиться?
Розетта снова села. Уставшая собака легла около ее ног. Розетта не знала, что овчарки, прекрасные сторожа стад, вступают в схватку с медведями и волками на высокогорных пастбищах и что довольно часто, когда голодны, съедают умершего ягненка или раненую козу.
— Отдыхай! — прошептала Розетта. — Потом ты должен вернуться к мадемуазель Жерсанде или на улицу Мобек. Надеюсь, ты найдешь дорогу. Бедное животное! Ты такая славная большая собака!
Розетте вновь захотелось расплакаться, и она сморщила лицо. Спаситель принес с собой множество приятных образов: двор на улице Мобек в феврале, Анжелина и она, радостно оставлявшие следы на свежевыпавшем снегу, ледяной воздух, пахший дымком, и тот вечер, когда они обе спали на одной кровати.
Розетта также увидела красивую гостиную Жерсанды де Беснак во время чаепития, светло-зеленые деревянные панели, темно-розовые шторы, мраморный камин. Один из дней особенно запомнился девушке. Старая дама с удовольствием показывала ей свои украшения. Она даже разрешила Розетте надеть их, а потом, с видом заговорщицы, подарила серебряную брошь с жемчужинами. А Октавия, которая пекла блины, ласково улыбалась ей.
