Вспомнив о доме, набрала код и услышала родной голос: - Оленька, слава богу, где ты?
- Отец! Оля звонит, - мама казалась не на шутку взволнованной. - Где ты?
- Я в Питере. Живу в Прибалтийской, завтра несу документы в институт.
- Почему в Ленинграде? - всполошилась мать. - Оля, у нас такие страхи были… Ты не представляешь, мы чуть с ума не сошли. Почему не звонила? Неделю, как уехала, и ни разу… Что это такое?
- Да погоди ты! - Рявкнула она на вырывающего трубку Олиного отца.
Оля кое-как наврала, что в Москве нет приема на нужный профиль, и вообще… сейчас вся жизнь в Северной столице. Успокоив родных, задумалась сама: «А и правда, что-то совсем странное творится. Как я могла? За неделю ни разу не звонила. И „сотовый“ куда дела? Совсем плохая?»
Алексей усмехнулся: «Ладно, хоть такая критика. А родные не зря паниковали, видно, сердцем чувствовали. Ну ладно, обошлось и слава богу».
Утром, перекусив в буфете, собралась и отправилась в приемную комиссию.
Документы приняли, но очередь, конечно, пришлось отстоять дикую.
«Такие „фифы“, что ты будешь… прямо, столичные звезды, но вроде и я не совсем колхозницей смотрелась. А на колечко, так вообще… пялились. Как на бриллиант. Хотя, что и говорить, сверкает классно, лучше, чем натуральный, переливается», - повертела Ольга колечком перед глазами.
«Еще бы, - Алексея рассмешила наивность девчонки. - Потому и блестит, что чистой воды камень».
Из института приползла без ног.
«Стоило мучиться, на каблуках-то? Ведь не экзамен», - запоздало пожалела абитуриентка.
«А к чему вообще на экзамены наряжаться? - подкинул идейку Леха. - Там все будут в лучшем, и кого здесь „раскраской“ удивишь? Может, наоборот? На контрасте».
«… Интересно? - она задумалась. - Может, и правда, попросту, не выпендриваться?»
С этой мыслью и заснула.
Весь следующий день выбирала, что читать: «Басни - не актуально. Классиков - скучно. А что?» Так ничего не решив, она устала и махнула рукой.
Вообще-то, плюнул Леха, ему надоело следить за ее мученьями из-за такой ерунды.
Странно, Ольга вовсе не беспокоилась о первом туре. Главное - второй этап, музыкальный номер, вокал.
А на следующее утро, повинуясь невнятному желанию, съездила в Пассаж и выбрала хорошую шестиструнную гитару. Концертная «Кремона» потянула на двадцать тысяч рубликов, но своих денег стоила. Чистейший звук, строится легко, держит мертво. А в придачу к инструменту, гулять так гулять, разорилась на роскошный футляр. Твердый, обтянутый матовой кожей.
«Захотелось вот… И плевать, что играю я так себе. Не очень играю, если честно, но пусть будет…» - начала оправдываться перед собой «бессовестная транжира».
«Нет, ну надо такое сказать? Это кто не очень? - Алексей даже обиделся. - Да я одних только струн полсотни порвал, а на аранжировке собаку съел».
«Нормально ты сыграешь. А если еще споешь как надо, вообще „супер“ будет». - Попытался он внушить ей прописную истину.
Придя в номер, Оля, первым делом, вынула из чехла гитару, устроилась поудобнее и, вдруг, неожиданно для себя самой, заиграла какую-то замысловатую классическую мелодию. Не рваными дворовыми аккордами, а немыслимо ловко перебирая тонкими пальцами лады и с немым восторгом вслушиваясь в кружево волшебной мелодии.
«Ага, вспомнила. Бетховен, соната ре минор. Ух, ты, как я успела забыть, что когда-то учила. Но, все равно, здорово».
Окончив сонату, выдержала небольшую паузу и заиграла вступление к старинному романсу. Всплыли в памяти слова великой поэтессы: «Что никогда в церковной тишине не пропоют над нами…»
Чудо, пальцы сами брали нужные аккорды. Она пела и не могла понять, что с голосом. Ну, пела для себя дома, знала, есть, но что такой тембр, сила. А верха? Даже слезы проступили. Спела еще, но из современных. Тоже неплохо. В тон и без фальши, правда, немного по-своему: «Ну, так это ведь здорово».
«Обалдеть. Это не я. Это почти оперный голос, и переходы, и дыхание, интонации. И главное, что хотя пела весь вечер, в горле даже ни скрипнуло». - Не могла поверить в столь невероятное превращение Оля.
На первый тур пришла в простеньком цветном сарафане, лишь слегка подправив глаза и уложив волосы.
