И те трупы на Зеленом переулке. Они чьи? Связывать эти дела или нет?
Конечно, надо бы порасспросить соседей, не видел ли кто машины, отечественной, за рулем инвалид…
Бред.
Но поспрашивать надо.
Тут к Железяке подвалил один из прокурорских:
— Ну-с, Владислав Михайлович, что вы об этом думаете? — спрашивая, он протянул руку для пожатия, и Железяка совершенно автоматически пожал ее.
— Пока не знаю, — честно ответил лейтенант. — Не знаю… Что-то они с кем-то не поделили. Самое страшное, если в город чужие придут. Это все годы работы насмарку… Они сами плесень эту подчистят. И тогда надо будет опять всех щипать…
— А машина чья, выяснить удастся? — настаивал прокурорский.
— Ну, если повезет, найдем машину, — не слишком уверенно ответил лейтенант. — Номера проверим, описание… Вот тут в боксе «Додж» стоит. Почему на нем не уехали? И денег на яхте — хоть премию раздавай. Почему деньги не взяли? Сложно все, очень сложно…
— Мы вас очень просим этому расследованию уделить особое внимание. Это вопрос политический…
— Понятное дело, — довольно небрежно отмахнулся Железяка. — У нас других вопросов не бывает.
— Я не шучу, — до противности. серьезно попробовал сказать прокурорский.
— Мне что сказать? — наконец взорвался Железяка. — Спасибо? Или по-другому благодарить? "Может, «всегда готов»?
Галстук вот только не ношу…
— Можете ничего не говорить, — милостиво согласился прокурорский. — Только из моих слов правильные выводы сделайте. Самое главное для нас всех — выяснить, кто тут поработал. Попробуете?
— Мне за это деньги платят, — зло ответил Железяка и направился к останкам догоревшей яхты.
* * *
И тут все было чудно. Лепчика, очевидно, пытали. Но не ужасно. Только так, для острастки. Зато потом убили. Зачем развязали? Почему у него в руке пистолет? Почему незаряженный? На баловство похоже. Развязали, дали оружие схватить, а потом уже пристрелили. Из «Макарова», кстати.
А того, в пансионате, пристрелили из револьвера. И револьвер бросили на видном месте, а там еще патроны были. Не взяли автомат. Не взяли хорошую машину. Не взяли денег. Может, кто из кооператоров озлобился? Профессионалов нанял… Те денег
не берут и оружие у них только свое. А тогда зачем было Лепчика пытать? Профессионалы бы перестреляли всех в пять минут и в тишине-испарились. Да им всех и не надо было. Только Лепчика снять — и все.
Ничего Железяка не понимал в этих убийствах. И слежка. Связана с ними слежка? Надо было хоть одного из тех задержать…
Время близилось к. трем ночи и лейтенант начал несколько мутнеть мозгами. Он устал.
Немного послонявшись еще по берегу и позадавав себе бесцельно все те же вопросы, на которые все равно не мог ответить, он махнул рукой и отправился домой. Спать.
* * *
Ник только что принял ванну и теперь голый с удовольствием плюхнулся в кресло перед телевизором. На экране в это позднее время демонстрировали европейский хит-парад. Ник попробовал найти какую-нибудь другую программу, но на остальных каналах было пусто. Пришлось вернуться к МТВ.
Негры что-то такое пели в речитативе, а Ник, не вслушиваясь, вскрыл банку с пивом и с удовольствием отхлебнул.
Глоток ледяного, только что из холодильника, пива пронесся по пищеводу и весело заплескался в желудке.
Ник полузакрыл глаза и попытался ни о чем не думать. Но это ему не удалось. Мозг, переутомленный действием, продолжал лихорадочно планировать.
Следующим на очереди должен был быть этот юрист, Зелень. Арсенал не так богат, как хотелось бы, зато есть граната. Скорее всего придется использовать именно ее. Как?
Завтра будет видно, — пытался утихомирить Ник свой беспокойный разум. Но тот не унимался. Пришлось открыть вторую банку пива и постепенно мысли подернулись туманчиком. Тот густел, глаза слипались.
Ник выключил телевизор и перевалил свое тело, которое вдруг стало на удивление тяжелым, в постель.
Мягкие и прохладные простыни обняли его и погрузили в волны сна. Они все накатывали, накатывали, пока, наконец, полностью не затопили его.
Ник спал без сновидений.
* * *
Зелень по образованию был юристом. До того времени, когда его знания понадобились по-настоящему и за вполне приличные вознаграждения, он тянул лямку в хилой юридической консультации, давая бездарные советы на мелочные вопросы. Непосредственно в суде он почти никогда не выступал, поскольку страдал удивительно полноценной и законченной формой косноязычия. Постепенно этот недостаток преобразовался в отличный комплекс, который мог бы порадовать любого психоаналитика и значительно обогатить его. Но институт психоаналитиков к тому моменту еще не сформировался, и Зелени пришлось жить со своим комплексом и злобеть от него по-тихому.
